Камилла Уэй - О чем мы солгали

Он кивнул.

– Пока, Клара!

Том протянул руку и Клара, желая покончить со всеми досадными формальностями, с легким смешком неловко протянула свою руку в ответ. Почувствовав холод его пальцев и то, как он смотрит на нее, словно желая насквозь пронзить взглядом, Клара замерла, не в силах пошевелиться. Том порывался ей что-то сказать, но промолчал, и когда тишину разрезал ревущий звук мотоцикла, он отпустил ее руку, развернулся и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Забавно, но опомниться не успеешь, как редкие приемы чего-нибудь тонизирующего незаметно перерастают в жизненно важную потребность. Когда-то лишний бокал вина был для меня не более, чем наградой – приятным способом расслабиться после длинного или утомительного дня, но постепенно все начало меняться. Видите ли, мне так и не удалось жить дальше, навсегда позабыв о том случае с Ханной, когда я обнаружила ее на кухне и поняла, что она все слышала, обо всем знала. Ночами я шла в кровать и тщетно пыталась заснуть, только чтобы раз за разом во сне переживать тот шок, который я испытала, увидев около двери в кладовку Ханну с глазами, полными ужаса от внезапного прозрения.

Многие недели после того случая я не выпускала Ханну из поля зрения, опасаясь, как бы она не выкинула очередной фортель. Но, к моему удивлению, Ханна выглядела намного счастливее, чем когда-либо раньше. Нам практически перестали звонить из школы с жалобами, ложь и воровство сошли на нет, жизнь вдруг потекла своим нормальным чередом. Часами напролет я изводила себя, пытаясь найти этому объяснение. Я холодела от ужаса при мысли, что она обо всем расскажет Дагу – он никогда не простил бы, что я действую за его спиной, тайно встречаясь с человеком, которого Даг хотел бы навсегда вычеркнуть из нашей жизни.

И что самое странное, отношения Ханны и ее отца тоже начали меняться. Я все чаще заставала их вместе: Ханна, широко улыбаясь, обычно сидела у него на коленях, и они со склоненными друг к другу головами обсуждали, как она провела день. Мне становилось не по себе от того, как радуется и удивляется Даг переменам в его маленькой девочке. Иногда она смотрела на меня, наши взгляды встречались и вновь холодок пробегал по моей спине. Как будто Ханна сознательно мучила меня.

Когда, наконец, нам позвонили из приемной психолога, в чьем листе ожидания мы были записаны, и предложили согласовать дату визита, я чуть было не расплакалась, пытаясь от них отделаться, рассыпаясь при этом в извинениях. Конечно, сейчас об этом не могло быть и речи. Не могла же я так рисковать и позволить доктору копаться в голове у Ханны? Не могла рисковать и разрешить Ханне рассказывать о том, что ей было известно? Мне казалось, что я живу в постоянном леденящем душу страхе: я понятия не имела, что мне делать дальше.

Так, по чуть-чуть, стаканчик или два в конце дня превратились в три, потом в четыре. Бутылку, иногда и больше. Я привыкла к осуждающим взглядам Дага, а потом и вовсе перестала обращать на них внимание. «Тебе разве не хватит?» – повторял он, когда за ужином я вновь тянулась к вину. Иногда его лицо принимало замкнутое, жесткое выражение, когда он замечал растущее количество пустой тары в мусорном баке. Но я никогда не выпивала днем, скажем так – пока следила за Тоби. Я всегда-всегда дожидалась момента, когда он мирно засыпал в своей кроватке на всю ночь, по крайней мере, – на первых порах. Знаете ли, я не могла открыться Дагу, рассказать ему о том, что натворила.

– Похоже, она преодолела кризис? – сказал он с удовлетворением однажды вечером, когда Ханна послушно отправилась переодеваться ко сну.

Я уставилась в свой бокал с вином.

– Хммм, – сказала я.

– Может, ее все-таки не стоит водить к этому мозгоправу? – добавил он. – Как считаешь?

– Не стоит, – пробормотала я. – Наверное, ты прав. Я уже отменила визит. – Я сделала над собой усилие и улыбнулась в ответ. Когда он, насвистывая, вышел из комнаты, я наполнила свой бокал до краев и осушила его тремя большими глотками.

Единственной радостью для меня оставался Тоби. Только он мог скрасить мое существование. И Ханна это знала. Ей было известно: Тоби – все, что у меня есть.

Это произошло вечером в октябре, год спустя; у меня был долгий тяжелый день: ночью накануне я не выспалась, да еще и Тоби капризничал после обеда, почти не переставая, – ему к тому времени стукнуло уже два года. Я себе твердо пообещала не брать в рот ни капли до тех пор, пока дети не лягут в кровать, так что изо всех сил поторапливала Ханну. Тоби должен был давно спать, но он никак не мог угомониться, и я взяла его с собой в ванную комнату, где не спускала глаз с его сестры.