Камилла Уэй - О чем мы солгали

Клара попыталась представить, каково это было – оказаться в той машине в состоянии полного шока. Словно прочтя ее мысли, Люк сказал:

– Я до смерти испугался. Это было как во сне, знаешь, я проснулся и подумал, что все происходящее – шутка, розыгрыш. А потом Ханна опять меня порезала и до меня внезапно дошло, как сильно я влип и что она абсолютно не в своем уме. По пути в Лондон я то терял сознание, то приходил в себя, а Ханна молола всякую чепуху про отца и Эмили. Я понял, что это она посылала мне сообщения и фотографии; чем больше Ханна говорила, тем безумнее она мне казалась, стало окончательно ясно, в какое дерьмо я вляпался. Но я не терял надежды. – Он горько рассмеялся. – Понимаешь, я же высокий, с хорошей физической подготовкой. Я думал улучить момент, когда она потеряет бдительность, и улизнуть, ведь со мной просто не может произойти ничего плохого. Я думал, что в итоге все будет о’кей. Мы вернулись в Лондон и припарковали машину рядом с домом, она принялась колоть меня ножом и остановилась, только когда я стал истекать кровью, засунула мне кляп в рот, чтобы я не кричал, и велела вылезать из машины. Стоило мне увидеть, как она открывает дверь черного входа, я решил, что черта с два она меня туда затащит.

– И что потом? – спросила Клара.

– Она сказала, что Эмили внутри. Моя сестра якобы ждала меня там. Полный бред, но я был в невменяемом состоянии, весь обдолбанный, поэтому, наверное, и поверил ей отчасти. – Он покачал головой, вспоминая. – Я был убежден, что смогу как-нибудь вырубить ее, думал, о’кей, пойду с Ханной и разузнаю, действительно ли ей известно что-нибудь про Эмили. Я двадцать лет гадал, где моя сестра, а тут появляется эта чокнутая и заявляет, что ей что-то известно. Мне казалось, я смогу сбежать позже, в конце концов – что может против меня эта тощая баба? Не знаю, мне было любопытно… и откуда только взялось столько самоуверенности.

– Так ты вошел в дом?

Он кивнул.

– Со связанными лодыжками я был не в состоянии ударить ногой, мог лишь идти мелкими шажками, так что, да, я оказался внутри. – Он провел рукой по лицу. – Чертов идиот, вот кто я.

Люк рассказал, как Ханна втолкнула его в комнату, погруженную в кромешную темноту, он свалился на пол и она заперла дверь на ключ. Дойдя до этого момента, Люк едва сдерживал слезы.

– Она не возвращалась два дня, и мне ничего не оставалось, как лежать там и ждать. Без еды и воды, мочась под себя. – Он со злостью смахнул слезы, его щеки побагровели при воспоминании об этом. – Она почти не давала мне есть и пить, я оставался связанным, так что даже в туалет пойти не мог без ее помощи.

– Ох, Люк.

– Меня все еще преследуют кошмары, – сказал он. – Постоянно. Мое пробуждение в машине, потом этот нож, чертова комната. Я мысленно возвращаюсь туда каждый день. – Он внезапно умолк и расплакался. – Не думаю, что этому когда-нибудь придет конец. Не думаю, Клара.

Клара обвила Люка руками, и они долго стояли, обнявшись, она держала его, пока он не перестал плакать, ей стоило больших усилий не поддаться чувствам, ощутив тепло его тела и такой родной запах кожи.

– Ты же могла умереть, – сказал Люк. – Ханна забрала мои ключи. Я понятия не имел, что она отправится в квартиру в поисках фотографий Эмили. Даже не представляю, откуда ей было известно, что они там.

– Зачем они ей понадобились? – спросила Клара.

Люк пожал плечами.

– Подозреваю, чтобы ты не догадалась, что она не Эмили. Или… не знаю, похоже, она помешалась на Эмили, может, хотела уничтожить их – кто разберет, что творится в ее голове. Ханна вернулась ни с чем, сказала, если я не помогу найти их, она спалит квартиру. Я ответил, что они лежат в шкафу с файлами. Но она якобы там смотрела, но ничего не обнаружила. – Он покачал головой. – И тогда она снова поехала туда и подожгла квартиру. – Он поморщился. – Этой ночью Ханна пришла, вся пропахшая дымом и с ликованием сообщила об устроенном пожаре, я очень испугался, что ты умерла.

– Фотографии провалились за ящик, – сказала Клара. – Я случайно их нашла. – Она внимательно посмотрела на него. – Но вот чего я никак не могу понять: почему ты мне их никогда не показывал?

– Я вынес фотографии из дома после ухода Эмили, спасая от мамы, которая спрятала их все, до последней. Я хотел сохранить снимки для себя. Правда, с тех пор не доставал, не мог их видеть. Исчезновение Эмили – самое ужасное, что произошло в моей жизни. Мне было очень больно смотреть на фотографии, и я убрал их с глаз долой.