Владимир Колычев - Вечность и еще два дня

Она хотела замесить тесто на пироги. Мужика надо кормить и вкусно, и сытно. А пока что можно хлеб с маслом пожевать.

— Не бойся, со мной они не забалуют, — произнес Миша, нахмурился, поднялся, подошел к окну, выглянул во двор.

Полина замерла в тревожном ожидании. Вдруг к дому кто-то подкрадывается с пистолетом или даже с гранатой, которую можно забросить в окно?

— Как же так? Я же ничего такого не сделала! За что меня убивать?

— Так ты же была у Хворостова, все ему рассказала.

— Ну да, теперь и дядя Леша знает. Его что, тоже убивать?

— Может, ты все придумала? — спросил вдруг Миша, вернулся к столу, взял из корзинки горбушку хлеба, потянулся за маслом.

— Тогда и Кирилл все придумал!

— Выходит, что нет. Тебя на самом деле хотят убить.

— Но я же ничего не знаю!

— Но Хворостову-то рассказала. А Герману это не понравилось. Или Кириллу. Ты с ним спала? — намазывая масло на горбушку хлеба, совершенно будничным тоном спросил Миша.

— Что?! — Полина оторопела от неожиданности.

— Ну, может, он меня от ревности хотел убить.

— Не было у нас ничего!

— А с Гавриловым?.. Он тут к тебе недавно приезжал.

— Если бы и было, то это не твое дело!

— Ну, может быть.

— От вас, мужиков, одни беды! Жила себе, никого не трогала. Откуда этот идиот взялся?

— Это ты про Гаврилова?

— А чем он лучше тебя? — спросила Полина и усмехнулась.

— Вот и я говорю, что хуже.

— Ты будешь еще лучше, если помолчишь.

Миша кивнул в знак согласия, откусил от горбушки, запил чаем, а затем, так ничего и не сказав, отправился спать.

Без него Полине стало совсем страшно. Она выключила на кухне свет, с опаской глянула в окно и не спала до самого утра.

Когда рассвело, Полина немного успокоилась, напекла пирогов, разбудила Мишу, покормила его. Пироги ему понравились. Он ел с аппетитом, но молча, не нахваливал, а потом отправился к бане. Миша сам отыскал в амбаре старые лыжи, прошел по следу, оставленному ночным гостем, и вернулся в дом.

Только тогда он заговорил:

— На машине кто-то подъехал, оставил ее на дороге, а сам на лыжах, сначала к озеру, потом к дому. Как бы он не повторил заход.

— А такое может случиться? — Полина чуть не расплакалась, не столько от страха, сколько от обиды.

Жила себе спокойно, никого не трогала. И нужно же было этому Кириллу свалиться ей на голову. Потом его чокнутый дружок появился. Если Герман маньяк, то он не остановится, пока не убьет Полину.

— Если бы не могло, то я бы не говорил.

— И что мне теперь делать?

— Молиться, — совершенно серьезно сказал Миша.

— А ты?

— И я буду молиться.

— А больше ты ничем не сможешь мне помочь? — Полина уловила в собственном голосе те самые истерические нотки, которыми славилась ее старшая сестра.

— Я уже помог, отбил первое нападение.

— Первое?

— Будет и второе, — сказал Миша. — А если нам повезет, то и третье.

— А если не повезет?

Полина и сама знала ответ на этот вопрос. Убить ее эти негодяи могли со второго раза, а если нет, то будет и третья попытка, и четвертая. Герман не успокоится, пока не добьется своего. Не человек, а демон какой-то.

Миша поднялся, обнял Полину, прижал к себе. Он не вибрировал от возбуждения, не пыхал жаром от переизбытка страстных чувств, поэтому она и не подумала отталкивать его. Более того, у Полины возникло чувство, будто она за надежной стеной оказалась.

— Не бойся, все будет хорошо.

— Я не за себя боюсь, — сказала она. — Что с Антошкой будет?

— Может, обойдется? — Миша отстранился от нее, взял с блюда кусок пирога, откусил.

— Думаешь? — Полина с надеждой глянула на него.

— Может, этот Герман всего лишь напугать тебя хотел, чтобы ты язык за зубами держала?

— Да?.. Я буду держать язык за зубами! — с наивным, но бодрым энтузиазмом сказала она.

— У меня сейчас работы нет, я у тебя поживу. Или как?

— Да, конечно! — согласилась Полина.

— Ты из дома не выходи. Если что нужно, я сам все сделаю. Дорожки у тебя узкие, надо расширить.

Миша взялся за лопату, долго возился со снегом, затем нарубил дров, растопил баньку, хотя его никто об этом не просил. Полина тоже не сидела сложа руки, убралась в доме, приготовила обед, накормила мужика.

После обеда Миша собрался в баньку.

Сначала он попросил у нее чистое исподнее и полотенце, а затем вовсе осмелел и заявил:

— Если ты захочешь веничком меня пошлепать, то я не откажусь.

— А кипяточком обдать?

— Да хоть в кипящей смоле. Лишь бы с тобой.