Чандлер Бейкер - Черный список

Уголки его рта изогнулись, образовав подобие круглых скобок.

– Хорошо, – заключил он. – Ладно. Если именно это требовалось, чтобы как-то продвинуться вперед, то так тому и быть. Ты ведь босс.

Слоун постаралась не воспринять это как укол в свой адрес.

– Спасибо, Дерек. – Она соскользнула с кровати. Было уже поздно, а на ней до сих пор были пиджак и брюки, в которых она пришла с работы, расстегнутые и уже порядком измятые. Слоун чувствовала большое облегчение. В глубине души она опасалась, что идет на поводу своих эмоций, но все-таки, рассуждала она, желание что-то предпринять против Эймса зрело уже долгие годы. Слоун знала, что была вправе реализовать задуманное, а она любила быть вправе . Больше всего на свете. Одна из причин, по которой она и решила стать адвокатом.

Слоун выдвинула ящик комода и достала шелковую тайскую пижаму. Пока переодевалась, Дерек что-то читал на экране своего телефона.

Слоун глубоко вздохнула.

– Осталась лишь одна вещь, которую, как мне кажется, я должна тебе сообщить, – проговорила она, выдавливая на щетку колбаску голубой зубной пасты. Пять лет назад Слоун даже не подумала бы рассказывать ему о таком, потому что это было бы слишком преждевременно. Но теперь, когда прошло больше десяти лет, ей казалось, что позади уже целая жизнь. Она с удивлением отметила про себя, что уже не помнит, когда Дерек сделал ей предложение. В марте? Или все-таки в ноябре?

– О чем ты? – спросил муж, не отрывая взгляда от своего телефона.

Теперь настала ее очередь обернуться. Она посмотрела на Дерека, на его до боли знакомые босые ноги, длинные, изогнутые пальцы ног. Они часто смотрели вместе криминальные драмы, в которых похищали ребенка, а один из родителей при этом тщательно скрывал роман на стороне. Друг другу они говорили: «Черт возьми, если у тебя кто-то есть, если разворачивается что-то более важное, просто скажи, и всё. Облегчи душу!»

Слоун считала себя современной женщиной – при современном муже. Она вела переговоры с крупными автомобильными дилерами. Она зарабатывала деньги и принимала важные решения. Она сняла с себя половину домашних обязанностей. Она не готовила. Она занималась сексом. Ее прошлый роман не должен стать причиной для того, чтобы обманывали других женщин, чтобы их тоже подвергали унижениям и издевательствам. Разве не так?

– У нас с Эймсом был в свое время роман, – негромко сказала Слоун. Дерек тут же оторвался от телефона. Она подняла руку. – До того, как мы с тобой поженились.

Он немного успокоился.

– Когда именно?

Чувствовалось, что мужчина женат на адвокате.

Слоун засунула зубную щетку в рот.

– За несколько месяцев до этого.

– То есть мы уже встречались. – Дерек отложил в сторону свой телефон, чтобы целиком соредоточиться на разговоре. Слоун немного смутилась. Возможно, зря она именно сейчас затеяла этот разговор…

– Ну, в общем, да. Если судить с чисто формальной точки зрения, мы были в отношениях, – ответила она.

– Были в отношениях, – медленно повторил он. Прополоскав рот, Слоун сплюнула в раковину, потом еще раз прополоскала рот. – А он был женат?

– Он точно был женат. И сейчас женат. И это… случилось сразу после того, как ты сделал мне предложение. Не знаю, что на меня тогда нашло. Какой-то кризис. – Она подумала, что хорошо бы навесить на свое тогдашнее состояние какой-нибудь ярлык. Как своего рода диагноз. Обычно, как только все узнают про такое, то начинают тебя жалеть и поддерживать. А иначе ты рискуешь прослыть мерзкой эгоисткой с предвзятым отношением к проблемам психического здоровья. Дерек определенно таким не был.

– Ну, что ж, весьма утешительные новости. – Муж наконец взял бокал с виски с тумбочки, вдохнул аромат и сделал небольшой глоток. Это был очень хороший виски. Слоун подумала, что для него это важно. Особенно в такой момент…

– Прости, а чего ты от меня ждешь? – спросил Дерек. В его голосе ощущалось раздражение.

Ладно, подумала она, пусть позлится. В конце концов, было на что…

Слоун убрала зубную щетку в футляр. Начав отвечать, попыталась наморщить лоб, но ей это не удалось.

– Как раз ломаю над этим голову, – сказала она. – Ты просто не можешь мне сейчас ничего сказать, потому что я приняла решение отравить собственное лицо в угоду несправедливым стандартам красоты. – Она погладила лоб. – Вот как, наверное, ощущают себя парализованные люди…

Слоун слишком много говорила. В этом состояла ее основная тактика затягивания времени. Правда, Дерека было трудно провести. Она не слишком точно сформулировала себе то, что, как она считала, скажет муж в ответ на ее признание, смутно представляя себе разочарование строгого родителя, который вдруг узнал, что его сорокалетняя дочь в бытность школьницей, оказывается, убегала с уроков и тайком пила пиво. Но лицо Дерека выражало совсем другое: горькая обида и злость, которые сошлись в жестоком сражении за право считаться доминирующей эмоцией.