Люси Фоли - Охотничий Дом

– Надеюсь, все хорошо?

– Да, – выдавила я, в горле саднило. – Объедение.

Она едва заметно кивнула, без улыбки. Неужели заметила мои судороги? А то и гримасу на лице, когда я увидела кровавый мясной сок. Да нет, дело наверняка в другом. Эмма всегда меня недолюбливала. Я так старалась подружиться с ней – и старалась бы еще больше, если бы она хорошо ко мне относилась. Хочется же получить что-то в ответ, не так ли? Ей тоже надо было хоть как-то постараться наладить отношения со старыми друзьями Марка. И она действительно постаралась подружиться с Мирандой, хотя та часто вела себя с ней как записная стерва.

Мне было немного жаль Эмму. Ей столько следовало узнать, наверстать – все эти шуточки для своих, истории. С Бо было совсем иначе. Он американец, чужестранец. Житель Нью-Йорка для нас экзотика, и потом, он учился в Стэнфорде, а это уж точно не способствует развитию комплекса неполноценности. Эмма же училась в захолустном Бате, и Миранда выискивала новые и новые способы ткнуть ей в нос разницу между Батом и Оксфордом. Не думаю, что она хотела обидеть Эмму, она просто так самоутверждалась.

К ее чести, Эмма будто вовсе не замечала выпадов Миранды. У нее доставало здравомыслия и уверенности в себе. Она была из тех, с кем легко дружить, потому что у нее не было убеждений… но близкими подругами мы бы все равно не стали. В ней не было глубины, а если и была, то она прекрасно это скрывала. С Эммой легко, но скучно. Господи, я начала рассуждать совсем как Миранда.

– Знаешь, – сказала я Эмме пару лет назад, когда она только-только появилась в нашей компании, – тебе вовсе не обязательно терпеть всякое дерьмо от Миранды.

Она изумленно посмотрела на меня:

– Что ты имеешь в виду?

– То, как она с тобой разговаривает. Она так со всеми, если честно. Миранда думает, что мир создан исключительно для того, чтобы служить ей, уж я-то хорошо это знаю. Но я ее люблю, потому что хорошего в ней куда больше. И все-таки вот эта черта ее премерзкая. Так что не стоит потакать ей в том, что она считает себя пупом земли.

Эмма нахмурилась.

– Меня это вовсе не задевает, Кейти.

В ее голосе прозвучала резкость, какой я никогда раньше не слышала.

– О, я просто подумала…

– Не надо за меня волноваться. Меня правда это не задевает.

И похоже, не врала. Сейчас я наблюдала, как она улыбается всем, расспрашивает Миранду, где та отхватила такое платье. Может, я слишком мнительная, но иногда мне кажется, что Эмма меня не выносит и терпит только ради остальных. И под ее любезной улыбкой скрывается неприязнь. Или то, что у таких людей, как Эмма, называется неприязнью.

Довольно грустно сознавать, что кто-то недолюбливает тебя столь глубоко, как Эмма. Порой, когда на меня «накатывает», я размышляю, что именно во мне ей не нравится. Может, она увидела во мне то, что я сама осознала лишь недавно, – мою тягу разрушать все, мой эгоизм.

Миранда старательно выковыривала мясо из теста, которое отодвинула на край тарелки. Вечно она носится со своим весом. Нелепо, потому что у нее идеальная фигура, уж по стандартам женских журналов и «Дэйли мейл» – точно. Но я помню обеды у них в доме, помню, как мать отбирала у Миранды тарелку раньше, чем та успевала доесть. «Леди, – говорила она, – не подчищают тарелку, потому что талия должна быть не больше двадцати пяти дюймов». Пару лет Миранда была веганом, потом какое-то время сидела на всех подряд диетах. Она занималась пилатесом, балетом и сайклингом – да всем, что предлагал ее роскошный фитнес-центр. Результат – умопомрачительная фигура, вот только, на мой вкус, ей бы слегка набрать вес, хоть чуточку округлиться. В свои тридцать с небольшим она похожа на голливудскую старлетку. О, и я уверена, что она колет ботокс. Вы решите, что я знаю об этом, потому что мы ведь лучшие подруги, но она не любит рассказывать о таком. Например, о том, что регулярно ходит в солярий (на свадьбе она выглядела так, будто по меньшей мере недели три провела на Сен-Барте). Но когда я сказала об этом, она ответила что-то вроде: «О да, последнее время я часто бываю на солнце и очень быстро загораю», – и резко сменила тему.

– Он такой секси, – говорила сейчас Миранда, – этот лесничий. Сильный и молчаливый… словно из женского романа. Такой опытный. Я и не знала, что выследить оленя так трудно. И такой мощный.

– Ага, мощный! – подхватила Самира, а Джайлс отозвался стоном.

Но Миранда не слушала. Она смотрела на Джулиена. О Джулиене можно сказать многое. Вот только «мощным» его никак не назовешь.