Ирина Кошман - Силки на лунных кроликов

У тебя светлые волосы и розовая ленточка с бантом. Это и есть ты…

Теперь стало совсем темно. Оранжевое солнце исчезло. Маленький белый кролик прошмыгнул между кустов. Словно бесплотный призрак.

Смотри, я тебя заманю, утащу в свою нору…

Она остановилась на мгновение, переводя дух. Снова белый кролик выпрыгнул из кустов. Встал прямо перед ней на задние лапы, подобно сурку, и посмотрел своими красными глазами. В чаще леса послышался вопль, истошный. Кролик запрыгал вперед, обернулся и снова запрыгал, словно говорил: давай за мной!

И она последовала за кроликом. Вопль становился всё громче и ближе. И казалось, будто это не Алиса приближается к нему, а он к ней.

Кролик исчез, юркнув в маленькую узкую нору в земле.

Я сюда не пролезу. Мне страшно…

Послышался странный глухой рокот. Исходил он из этой узкой темной норы. Алиса приблизилась. И чем ближе она подползала ко входу, тем шире он становился.

Не может этого быть!

Она просунула руку и увидела, что лаз был широким. Как раз размером с нее – пятилетнюю девочку.

Альбом обрывается там, где рождаешься ты…

Странная мысль пришла сейчас на ум. Кто-то резко схватил ее за руку своими острыми когтями и потащил в глубь этой черной дыры!

– Нет! – кричала она и упиралась. Только движения были медленными и неуклюжими, как будто во сне. Но разве сны могут быть такими яркими?

Ее медленно засасывало в нору, и она перестала сопротивляться. Чьи-то холодные пальцы трогали ее лицо, когда она проскальзывала в дыру под землей. Руки эти словно бы вырастали из земли, дергали ее за волосы, рвали кожу.

Она теперь видела себя не такой маленькой. Теперь ей было лет двенадцать по меркам людей наверху. Она очутилась в узкой пещере. Стены ее были сложены из серого камня. Алиса слышала, как где-то капает вода. И вопль раздался совсем рядом. Здесь, под землей кто-то был. Алиса метнулась к стене, чтобы найти еще один выход или лаз. Шарила высохшими грязными руками по камню.

– Плохие девочки так не поступают, – раздался до боли знакомый голос за спиной. Звучал он глухо, как в глиняном горшке.

Девочка обернулась. Коленки подкашивались. Она снова почувствовала предательскую тяжесть в мочевом пузыре.

Это был голос папы. Только звучал он теперь странно. Так мог бы говорить тот, кто всего лишь хотел казаться ее папой. Но, обернувшись, она не увидела привычное лицо человека, с которым прожила двенадцать лет. Перед ней на земле сидел маленький белый кролик с горящими кровавыми глазами. Кролик-оборотень. Хотелось кричать, но горло сильно пересохло.

Он просто сидел на земле и пристально смотрел на девочку, иногда подергивая своим маленьким носом.

– Я не плохая, – одними лишь губами прошептала Алиса. – Не плохая.

– А ты закрой глаза и протяни руку.

– Зачем?

– Давай, дочка, – голос кролика-оборотня срывался на высокие ноты. – Давай.

Она покорно закрыла глаза и протянула руку перед собой в пустоту. Ничего, кроме холодного подземелья.

– Еще, – просил кролик.

Она тянулась всё сильнее и почувствовала, как рука ее становится всё длиннее и длиннее, растягивалась, как резинка. Рука проникла во что-то мягкое и холодное. Грязь или пульсирующие сгустки крови. Хотелось прекратить это, но она уже не могла. Ужас, который девочка испытывала, стал ее наркотиком. Наконец, она нащупала что-то твердое, похожее на древнюю сталь. Ухватилась.

– Теперь тяни на себя, – снова голос кролика-папы.

И она потянула. Грязь расступалась. Казалось, будто она достает свою руку из пасти жадного зверя, еще живого, но уже холодного.

– Смотри, – голос растворился в пустоте вместе с кроликом.

Каким-то невероятным образом она очутилась на поверхности. Солнце слепило ей глаза. Она больше не была в лесу. Она лежала на обочине сельской дороги. Теперь ей было восемнадцать лет. Но в руке она всё еще крепко что-то сжимала. Что-то твердое, холодное.

Это ржавый маленький велосипед…

Алиса стерла грязь и увидела. Нет, не увидела. Вспомнила.

Маленькие белые кролики плясали на желтой краске велосипеда. Они так бледно выделялись на фоне яркого желтого цвета. Вот они. Кролики. Те самые…

Кто-то плеснул Алисе в лицо холодной водой.

– Очнись же! – кричал женский голос.

Над ней нависала Катерина. Она обнаружила девочку без чувств в комнате своей дочери. Алиса открыла глаза, не понимая, что из увиденного ею было сном, а что – реальностью. Она подумала, что лучше бы эта женщина оказалась страшным сном. Уж лучше кролики-оборотни.