Иван Солнцев - Полет курицы

– Да-а, я все там же, ребята кла-ассные, сейчас делаем крутой прое-ект…

Губы. Матерь божья, что же у нее за губы! Иногда мне кажется, она на верхнюю губу ловит радиосигналы инопланетян. Черт его знает, может, она сама одна из них. Или из этих – гяртуков. Ну, не может так тупить рожденный человеком без умственной отсталости. Когда мы сидели с Людой в более многочисленной компании, она так безбожно промахивалась мимо каждой темы с девятью своими репликами из десяти, что мне самому становилось как-то стыдно за то, что я это терплю.

Примерно через полчаса символического участия во встрече в виде вялых улыбок и реплик вдоль разговора, я решаюсь приколоться над Людой.

– Что у тебя ассоциируется со словами «полет курицы»? – спрашиваю я ее, когда наступила продолжительная кулинарная пауза.

Люда зависает секунд на десять. Алина смотрит то на меня, то на свою подругу и не решается что-то вставить. Кажется, она помнит, что ее я тоже спрашивал. Но мне хотелось бы понять, как целевые группы реагируют на одобренную мной рекламную концепцию.

– Индюк. Сразу на ум приходит… – просыпается Людочка. – Ага. Вот. Индюк, зна-аешь?

Киваю.

– Я припудрить носик, хорошо?

Целую в щечку Алину и ухожу, оставив обеих подружек в замешательстве. Люду, возможно, и вовсе придется перезагружать.

Захлопнув и защелкнув дверь в туалетный отсек, покрытый мерзким бежевым кафелем с лазурным рисунком, я хватаюсь за голову. Вопрос, который я задал Люде, не должен был прозвучать. Не уверен, что я не зря его произнес. Все это как-то странно, сумбурно, и я не уверен, что готов продолжать это вечер, но…

– Не оступись, – слышу я из-за спины.

С криком разворачиваюсь, спотыкаюсь о подвесной унитаз и обрушиваюсь спиной прямо на кнопку слива инсталляции. Вскакиваю, пока хлынувший в унитаз мощный поток воды не намочил мне брюки и не испортил вечер окончательно.

– Предупреждал же, – пожимает плечами стоящий у двери Таначадо.

– Вот ты козел, – едва сдерживаюсь, чтобы не вмазать прямо по наглой физиономии этого отморозка. – Извращенец долбаный.

– Не переживай, я не просто угадал момент и не вошел бы, пока ты мочился. Но вряд ли окружающие поняли, если б ты стал говорить вроде как сам с собой посреди зала или даже снаружи кабинки.

– Что-то срочное? – закрываю крышку унитаза и сажусь на нее, хотя и с некоторым опасением, что подвесной кусок санфаянса может отвалиться. – Слишком часто заявляешься для одного дня.

– Активность гяртуков растет, – сложив руки на груди, рассказывает Таначадо. – Мы только что выяснили, что именно они хотят сделать, но никто не может объяснить тебе, как именно это будет выглядеть.

– Это почему?

– В твоем языке и вообще в мышлении людей просто нет подходящих терминов. Или я их не знаю. Очень сложное проявление сущности, проецируемое на этот мир.

– Слушай, у меня сейчас горы проблем. Я здорово попадаю в конторе, и…

– Ты настолько слеп, что действительно не хочешь видишь взаимосвязей? Я же тебе о них рассказывал.

– О совпадениях межу твоими прогнозами и моими косяками? – пытаюсь не сильно повышать голос.

– Привычный для тебя мир скоро рухнет. Он уже сыпется по крупицам, и только ты же сам можешь что-то исправить.

– Как? Грохнув своего босса, например?

– Ты должен в определенный момент отбросить все предрассудки и изгнать спускающегося в твой мир монстра высшего семейства Вальшагов…

– Все, давай без имен. Как-то у вас все сложно. Лучше дай мне совет – как перестроить регионы под себя, уговорить людей отказаться от работы с центральным офисом при разделе фирмы и запустить свой бизнес со своими людьми в представительствах? Деньги, если что, найдутся.

– Никак. Все это само по себе бессмысленно. Если ты даже сделаешь это – гяртуки тебя достанут. Ты слишком опасен. Твоя успешная работа – это мизерный урон для их плана, незначительный. А потом ты умрешь, и все рухнет.

– Как Сталин и Советский союз?

– Почти. Только в книжках по истории про тебя не напишут.

Зажмуриваюсь и, не открывая глаз, бормочу.

– Кстати, я видел, как собака убила случайного прохожего. Видел, как другая уронила бомжа. Они реальны. Я вижу их постоянно.

Открываю глаза и смотрю прямо в лицо Таначадо.

Он лишь вздыхает и пожимает плечами. На его лице напечатана фраза «Я же говорил» . Мерзкий лысый чудик.

– Они восьмимерны. То, что ты видишь – просто результат подготовительной работы с психикой людей.