Иван Солнцев - Полет курицы

В счет заработка я покупаю на станции «сникерс» и сгрызаю его со скоростью бешеного хомяка. Чек лучше сохранить – чем ближе общая сумма заработка к истине и «дневнику», тем меньше шансов отвечать на неприятные вопросы после смены. Удивительная штука, но на столь свободном графике я впервые ощущаю некую ответственность, которой не было ни в одной из моих работ. Гаджи носится по городу, и даже если на станциях меня пасут другие координаторы, подмести что-нибудь себе во внутренний карман, а потом спрятать еще до сдачи наличности – не проблема. Тем не менее, я опасаюсь чего-то и делаю все максимально в соответствии с исходным заданием. Возможно, что-то в Хазане или в виде корпоративной квартиры, как моего пристанища на неопределенный срок, заставляет меня вести себя именно так.

По окончанию смены я звоню Гаджи, и он одобряет мое возвращение на поверхность – на этот раз, он не будет спускаться в метро, чтоб привести меня за хвост, а это уже показатель какого-никакого доверия. Мой новый мобильник – почти полный аналог того, который я утопил в унитазе. Кстати, если у кого-то из вас хватает наблюдательности, вы можете заметить, что у всех нищих в метро есть мобильники. Корпоративная связь входит в стандартный пакет. Правда, «теле-два», но что поделать. В метро берет, и то хорошо.

Я тут упомянул о корпоративной квартире, как я ее с дерзкой иронией называю про себя. И о ней грех не упомянуть. Теперь это мое жилье на неопределенный срок. Коммунальный пакет не особо роскошный, но «пять звезд» никто и не обещал. Только холодная вода, снесенные стены и единое помещение для всех проживающих. Это улучшает обзор и позволяет всем видеть, не творит ли сосед по квартире какой-либо беспредел. Жизнь каждого из живущих здесь должна приносить деньги, поэтому моменты безопасности не остаются без внимания. Вдоль стены выстроены раскладушки, на каждой из которых спит тот или иной постоялец. Абсолютное доверие и прозрачность, как в пионерском лагере. Ну, и как я полагаю, если хату нужно будет срочно стереть вместе с жильцами, так проще всех быстренько расстрелять.

В квартире – частично снятые обои. Глядя на их обрывки, кое-где свисающие на полметра со стены, я вспоминаю неблестящие блестки и ностальгирую. Вероятно, сама эта квартира, как и другие аналогичные, отобрана у какой-нибудь бабушки черными риэлторами и продана за бесценок. А то и просто используется партнерами этих риэлторов. В общем-то, меня никогда это особо не заботило, как и ремонт в корпоративной квартире. Хотя, после первого впечатления от такого «нормального жилья» я хотел намекнуть Хазану на то, что рекламщик из него еще тот. Но что касается комфорта, некоторые плюсы здесь есть. По крайней мере, здесь иногда стирают шмотки, выдавая комплект для переодевания – на улице мне бы это явно не грозило.

Со временем, я узнал, что добрая половина жильцов корпоративной квартиры – иммигранты из СНГ и просто приезжие из других регионов. Я влился в их ряды, пополнив печальную статистику приехавших за счастливой и беззаботной жизнью в культурной столице этой великой страны.

Вечером на корпоративной квартире мой коллега Коля – безногий инвалид, за которым регулярно ухаживает его куратор – девчушка кавказской внешности, называющая себя Наташей, – рассказывает, как у него сегодня взяла интервью одетая нищенкой журналистка. Ее остановила и слегка отделала своими мощными кулаками Наташа, но они успели поговорить. Он рассказал, что живет лучше, чем жил бы на помойке. Что хотя бы есть, где помыться. Я спрашиваю, рассказал ли он что-нибудь о том, сколько получает, и как у него забирают эти деньги. Коля отрицательно мотает головой и говорит, что и сам ничего не знает. В каком-то смысле, так даже лучше. Для Коли.

Сегодня я начинаю очередной круг с Ветеранов и буду кататься с юга на север, до Гражданского и обратно. Поутру, когда час пик стихает, и Гаджи ведет меня на первую точку, мое внимание привлекает дистрофичный дурачок, который, печально склонив голову, сидит на лестнице в переходе на Ветеранов и держит в руках жалобную табличку с неразборчиво написанным текстом. Я видел его тут и раньше, еще в той, беззаботной жизни водителя и алкаша Кости, которого уже нет.

– А тот, который на ступеньках на переходе, тоже твой? – спрашиваю я у Гаджи, заботливо наблюдающего за моими перемещениями на костылях со ступеньки на ступеньку, но даже не пытающегося помочь.

– Нет, это вообще человек Бахи.