Луиза Кэндлиш - Наш дом [litres]

– Она еще не в курсе, – признался я.

Нил присвистнул.

– Ну держись, брат! Наверное, это повлияет на твой новый «курятник»?

– Не «курятник», а «птичье гнездо».

– Да, извини, «гнездо». Подрежет она тебе крылышки! – захихикал Нил, неизменно наслаждаясь собственными шутками. – Ничего, отрастут! Кстати, ты знаешь, что Фия общается с Ребеккой? Женская солидарность и все такое. Отправила ей ссылку на подкаст, и теперь они вместе слушают и переписываются в «Твиттере». Как он там называется, я забыл…

– «Жертва»?

– Ага, он самый.

«Жертва» – дешевая развлекаловка, играющая на низменных чувствах слушателей; Фия с подругами давно и плотно подсели на эту дрянь. В каждом эпизоде новая жертва (разумеется, женщина) в подробностях рассказывает о какой-нибудь ужасной несправедливости, зная, что не последует никаких возражений, не будут проводить никаких расследований – в общем, никто не сможет опровергнуть ее версию событий. Вместо этого слушателям предлагалось делать собственные выводы. «С каждым может случиться», – так выражалась Фия (она любит слушать подкаст, пока гладит школьную форму).

– И так часами, – продолжал Нил. – Какая-нибудь баба ругает своего мужика почем зря. Причем заметь, никогда – другую бабу! А если все это неправда? Если кто-то просто выпускает пар? Тогда получается клевета!

– М-м… – рассеянно пробормотал я, отключившись.

Почему нет новостей о жертвах? Долго ли человек может оставаться без сознания? Как это влияет на восстановление? Что страшнее: если мать с ребенком умрут и не смогут меня опознать или поправятся и тем самым снизят мне срок (если вообще опознают)? При условии, конечно, что водитель «тойоты» не заявил в полицию (а если он до сих пор не заявил, то наверняка и не собирается).

Да, я понимаю, звучит ужасно. Разумеется, я хотел, чтобы они выжили! Если бы я ценил свою жизнь выше, чем их жизни, я бы сейчас все это не записывал, а был бы где-то очень далеко, вне зоны экстрадиции, в каком-нибудь диком углу, где влачат свое существование лишь про́клятые.

В среду вечером, возвращаясь с собрания у Мерль, я с удивлением обнаружила во дворе Брама. Прошел дождь, он стоял под мокрой магнолией в луже воды и, казалось, даже не замечал этого.

– Что ты тут делаешь в темноте? Караулишь взломщиков? У нас полиция рядом, через два дома. – Только сейчас я увидела зажженную сигарету.

– Как прошло собрание?

– Отлично! Нам раздали специальные маркеры, чтобы мы пометили все ценные вещи в доме: если их украдут, а потом найдут, то вернут нам. Попрошу мальчиков, они будут в восторге. А еще нам сделают новые таблички: «Район охраняется полицией» или что-то в таком духе.

– Звучит неплохо, – рассеянно отозвался Брам.

– Я и не знала, что ты опять куришь.

Брам не ответил. Логично: у меня больше нет права задавать подобные вопросы; к тому же он вышел на улицу. Мальчики наверху, в кроватях, их легкие в безопасности.

– Спасибо, что задержался. Зайдешь?

– Нет, я только докурю и пойду.

Брам вздрогнул: из соседнего дома вышел народ во главе с Мерль провожать сотрудницу полиции.

– Ты какой-то нервный сегодня, – заметила я. – Совесть нечиста?

Наши взгляды встретились. В моем не было вызова.

– Я имею в виду твои юношеские проблемы с законом, что же еще…

На его лице мелькнула тень какой-то эмоции, я не разобрала.

– А… да…

Некрасиво с моей стороны об этом упоминать: почти тридцать лет назад Брама привлекли за хранение марихуаны. Ему только-только исполнилось восемнадцать, поэтому отвечал по всей строгости, как взрослый.

Брам отвернулся, затушил сигарету и швырнул в самую глубокую часть лужи, будто уничтожил следы преступления. Разумеется, я интерпретировала этот жест как подсознательное желание ликвидировать куда более серьезные проступки, чем курение украдкой.

– Ладно, я пошел.

Он и вправду выглядел каким-то… несчастным.

Так, спокойно, держи себя в руках. Вспомни про игровой домик. Он ведь не думал тогда, каково будет тебе, правда?

За воротами Брам зачем-то повернул налево, хотя кратчайший путь в квартиру через парк лежал направо, как раз в той стороне, куда ушла женщина из полиции. Впрочем, я не стала задаваться лишними вопросами.

«Неужели у всех женщин с Тринити-авеню мания контроля и перестраховки?»

Вы это серьезно? Только потому, что мы объединились с целью предотвратить преступление?