Луиза Кэндлиш - Наш дом [litres]

Когда я вернулась за столик с напитками, Элисон ехидно ухмылялась.

– Я смотрю, вкус у тебя не меняется.

– Мы просто разговаривали.

– Он взял твой номер!

– Не буду ни подтверждать, ни отрицать. И кстати, ты не права насчет вкуса: он простой и не замороченный.

– Все так выглядят, если поговорить с ними пару минут, – заметила Элисон. – И Брам когда-то был таким.

– Простым он никогда не был! – возразила я. – А вчера вообще вел себя странно. Ты давно его видела?

– Неа. – Элисон скорчила рожицу. – Ты же знаешь, как оно бывает по выходным!

Подобные комментарии быстро приводили меня в чувство: я больше не живу дома по выходным, потому что у нас все иначе, чем у обычных людей, мы сами так решили. Да, друзья нас поддерживали; и все же чувствовался в этом некий элемент драмы, за которой они наблюдали, сидя в партере, готовые выказать преданность (но лишь условную).

– Проблемы с «птичьим гнездом»? – предположила Элисон.

– Не думаю, что дело в этом. Трудно сказать, с чем это связано.

Мы взглянули друг на друга, и я поняла, что́ сейчас последует.

– Слушай, мы ведь так и не обсудили, как все это работает.

Элисон поболтала соломинкой в коктейле. Надеюсь, Брам не пьет на дежурстве.

Прекрати думать о нем!

– Например, можно ли приглашать вас обоих? Не хочу показаться бестактной, – торопливо добавила она, – но как быть с мероприятиями, на которые я давно позвала вас вместе?

– Элисон, я уже говорила – не надо выбирать ничью сторону. Можешь приглашать кого захочешь куда угодно, я обещаю вести себя цивилизованно.

– Извини, но просто невозможно быть настолько всепрощающей!

– Ничего я не прощаю. Контролирую ситуацию, только и всего. Если придется что-то менять в жизни, я никому не позволю решать за себя.

Я невольно перевела взгляд на Тоби, все еще стоявшего возле барной стойки, теперь уже с выпивкой. Наверное, пригласил кого-то на ужин и дожидается – видимо, место она выбирала, раз он не отсюда. Наверняка свидание по интернету.

Словно почувствовав мой взгляд, он обернулся и медленно осмотрел зал, однако меня не заметил.

Впервые я увидел Вэнди в воскресенье утром, на рынке, куда ходил с ребятами. С момента аварии прошло девять дней; постоянные проверки новостных сайтов в интернет-кафе, а также в местных газетах не давали никакой свежей информации о жертвах. Я продолжал пребывать в состоянии нервного возбуждения; оглядывая прилавки с сырами, медом и мясом дикого кабана, я чувствовал, будто вижу все это впервые, что меня словно бы лишили привилегий среднего класса. Лишили гражданства.

В тот день мне было не до женщин – не то настроение (вообразите настроение отца семейства, который пытается вести себя как ни в чем ни бывало, постоянно оглядываясь через плечо – не подъедет ли полицейская машина), но краем глаза все-таки засек интерес. Фия говорит, что бо́льшая часть привлекательности человека заключается в том, что он чувствует интерес других людей к себе; в глубине души мы – все те же подростки, польщенные первым поворотом головы в нашу сторону. Проще говоря, мы принимаем любого, кто принимает нас. В общем, так и есть. Эта женщина была явно заинтересована; если бы она попалась мне на глаза две недели назад, я бы, может, и заинтересовался в ответ.

Через десять минут стояния в очереди за «шипучкой» я оглянулся – ее уже не было. После этого начались препирательства, у кого во рту громче пшикнет, рассуждения о том, стоит ли оставить кусочек Роки (собаке Осборнов) или это будет жестокость по отношению к животным; а если да, то и по отношению к людям, ведь миссис Карвер сказала, что люди – тоже животные, и тогда надо вызвать полицию и арестовать папу.

– Нужно звонить в 999, – заявил Гарри.

– Нет, в 101, если не несчастный случай, – поправил его Лео с тоном морального превосходства, он частенько разговаривал так с братом.

– Так это и есть несчастный случай – кто-нибудь мог подавиться до смерти! – И Гарри начал весело скандировать: – Па-пу по-са-дят, па-пу по-са-дят!

На нас стали оглядываться.

– Хватит шутить! – Я сделал вид, что все это очень забавно, хотя еле удержал свой завтрак в желудке.

В каком-то смысле мне было все равно, позвонит Тоби или нет: хватало осознания того, что я в принципе могу с ним переспать, что я свободна в выборе. Больше нет нужды «любить, беречь и хранить верность, пока смерть не разлучит нас».