Диана Урбан - Все твои грязные секреты

Я еле сдерживалась, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами.

– Нет.

Папа всегда поддерживал меня – всегда хотел для меня лучшего. Именно поэтому он три раза в неделю возил меня на занятия по игре на пианино, прежде чем смог купить мне электронное. Вот почему он пожертвовал мне свою берлогу в подвале – чтобы у меня место, в котором я могла заниматься музыкой. Вот почему он брал отгулы на работе после смерти Мэгги – чтобы проводить время со мной и убедиться, что со мной все в порядке.

– Больше всего на свете я мечтаю, чтобы я мог оплатить любой университет, который ты выберешь.

– Папа, я понимаю.

Он притянул меня к себе и обнял.

– Ну, так что тогда? Может, хотя бы посмотрим? Ты не обязана сегодня решать, куда подавать документы. Просто посмотри на варианты. Может, где-то есть курс по музыкальному искусству, который тебе понравится.

– Ладно, – буркнула я, вытирая глаза, чтобы убедиться, что слезы не вырвались на волю.

Мы снова зашагали вдоль стендов. В горле будто застрял камень. Я брала любые буклеты, хотя бы отдаленно похожие на что-то, связанное с музыкой. Когда мы с папой изучали листовки одного из вузов, краем глаза я заметила вспышку. Вот черт. Это был Диего – последний из людей, кого я хотела бы сейчас увидеть. Я настороженно взглянула на папу, который уже направлялся к следующему стенду.

Улыбнувшись, Диего подошел ближе, глядя на дисплей своей камеры.

– Отличная живая фотография. – Он наклонился поближе ко мне, чтобы показать. У него получилось отличное изображение отца и дочери, как раз для сайта «ярмарки вузов». – Могу тебе переслать.

– Конечно. Почему нет. – Мой голос дрогнул. Меня возмущало, что Диего и его идиотские губки обрушили бизнес отца, но я никогда не предполагала, что на самом деле он обрушил и мои планы тоже.

– У тебя все нормально?

Я не знала, что сказать, и сомневалась, что смогу скрыть свою неприязнь.

Диего посмотрел на пачку буклетов у меня в руке.

– Какие вузы ищешь?

Желудок словно сжался в тугой узел.

– Ну… я планирую заниматься музыкой.

– А, точно. Я слышал, ты делаешь саундтрек к школьной пьесе.

– Ага, верно, но может оказаться, что это все впустую.

– Что? Почему?

– Похоже, мне придется выбрать учебное заведение подешевле. Папа хочет, чтобы я могла обеспечить себя, как только закончу универ. – Я взглянула на Диего, не в силах сдержать эмоции. – Он не хочет, чтобы я потеряла все – как и он.

Его глаза расширились, и он запустил пальцы в свои лохматые волосы.

– Отстой, – пробормотал он.

– Именно.

Он прижал ладонь ко лбу.

– Эмбер. Я… это фигово. Я не думал, что у тебя все настолько сложно.

Я почувствовала, как глубоко внутри начинает разрастаться огненный шар.

– Что ж, может, если бы ты не игнорировал меня три года подряд, ты бы заметил. – Разговор с папой настолько выбил меня из колеи, что я уже не могла остановиться. – Знаешь, если бы папа не потерял свой бизнес из-за твоих дурацких губок, ничего этого не случилось бы.

Он недоверчиво взглянул на меня.

– Погоди немного. Я тебя игнорировал? Ты сама разворачивалась и уходила, как только замечала меня в коридоре. Это ты перестала со мной разговаривать. Я думал, ты меня ненавидишь.

Я скривилась.

– Ты серьезно? Я написала тебе сообщение тем же вечером, как ты выступил в этом дурацком шоу. Ты мне так и не ответил, а потом твой папа кинул моего, и все рухнуло на хрен. И после этого ты больше никогда со мной не разговаривал.

– Я…

– Ты что, решил, что теперь слишком хорош, чтобы говорить со мной? Так, что ли?

Его глаза расширились.

– Вовсе нет…

– Отвали-ка, парень. – Папа подошел сзади, встал у меня за спиной и, прищурившись, посмотрел на Диего. – Разве ты не видишь, что расстраиваешь ее?

Диего открывал и закрывал рот, словно у него никак не получалось придумать ответ.

– Мистер Прескотт. Простите, я просто…

Папино лицо покраснело, на лбу у него вздулась вена.

– Ты уже достаточно вмешался в нашу жизнь. Так что исчезни. – Он погрозил Диего пальцем. – И больше не приближайся к моей дочери.

Мысль о том, что папа запер нас здесь, показалась мне настолько абсурдной, что я чуть не рассмеялась. Он ни за что не стал бы проворачивать столь сложную схему просто из зависти, чтобы отомстить малолетнему изобретателю. Предположение Диего было одновременно оскорбительным и трагичным – тот факт, что он предположил, будто я могу хотеть его смерти, разбил мне сердце.