Стефан Анхем - Минус восемнадцать [litres]

– Сегодня год, пять месяцев и три дня с тех пор, как вы перестали искать мою жену, – сказал мужчина, не отрывая глаз от слишком большой колокольни.

Фабиан кивнул, уверенный в том, что так и есть, и собирался объяснить, что не имел никакого отношения к следствию, как отец продолжил.

– Вы сказали, что поиски перейдут в новую и более эффективную с точки зрения ресурсов фазу, где вы принесете больше пользы за письменным столом.

– Возможно. К сожалению, я не имею никакого отношения к…

– С тех пор я не слышал ни одного слова, – перебил его отец и повернулся к нему. – Ни единого проклятого слова за полтора года. Я называю это эффективным с точки зрения ресурсов. Вы не хотели ни встречаться со мной, ни отвечать на мои звонки. Вы последовательно отказывались говорить, как продвигается дело и что происходит. На мои мейлы я получал лживые ответы под копирку с заверениями, что вы по-прежнему работаете над делом и совсем не теряете надежду.

– Мне очень жаль, что вы воспринимаете работу полиции как…

– А теперь самое время возникнуть. Теперь, когда вам нужна моя помощь. Теперь нам надо стоять по стойке смирно, угощать вкусным кофе и быть чертовски благодарными.

– Кристоффер, у меня всего лишь несколько простых вопросов, которые помогут нам…

– С чем? Найти ее живой, чтобы она снова вернулась домой? – Отец ждал ответа, который Фабиан не мог ему дать. – Нет, не собираюсь.

– Но папа…

– Мейя, не вмешивайся. Фабиан, или как там тебя зовут, мне плевать, кто виноват. Мне плевать, поймаете вы его или нет. Мне плевать, какое он получит наказание и что произошло. Мне плевать на все, пока Марианны нет.

Фабиан хотел было ответить, но передумал. Мужчина прав. Ни он, ни кто-либо другой не могут ничего сделать, чтобы этим людям вернули их Марианну. Это как с Томасом и Ярмо. Неважно, сколько часов в неделю он проводит в стрелковом клубе. Он никогда не сможет снять с себя вину.

– Кристоффер, я понимаю, как…

– Ничего ты не понимаешь! – Мужчина встал, исчез в холле, и через несколько секунд послышалось, как хлопнула входная дверь.

Фабиан не знал, что делать. Он собирался рассказать, где они нашли Марианну Вестер и спросить, что произошло в день ее исчезновения. Но в первую очередь хотел поделиться их подозрениями относительно того, что Юхан Хален был одним из ее клиентов, и расспросить о том, что в таком случае ей удалось выяснить и почему это представляло угрозу для преступников. Но ему оставалось только встать и поблагодарить за кофе.

– Тебе не надо уходить. Пока, – сказала дочка. – Он вернется не раньше, чем через час, и я с удовольствием послушаю, что ты расскажешь.

– Только в присутствии твоего отца, Мейя. К сожалению. Ты слишком маленькая. Если бы при нашем разговоре мог присутствовать какой-нибудь родственник.

– Я была слишком маленькой, чтобы потерять мою маму. Но я же слышала, что происходит.

Фабиан опять сел. Девочка права. Какое право он имеет отказывать ей?

– Значит, в конечном итоге вы ее нашли.

– Да. И, к сожалению, твой папа прав. Она никогда больше не вернется домой.

Девочка поставила чашку с чаем и опустила глаза.

– Я поняла это, когда они позвонили папе. Но когда я его спросила, он промолчал.

С одной стороны, Фабиану хотелось взять ее на руки, обнять и утешить. С другой – выбежать на улицу, найти ее отца и трясти его до тех пор, пока тот не очнется и не осознает, чему подвергает свою дочь. Но он продолжал сидеть.

– Окружающие все время говорили, что я не должна терять надежду. Что это единственное, что я не должна делать. И я надеялась. Каждую ночь, засыпая, я лежала и надеялась, что я ошибаюсь. Что то, что я знала в глубине души, неправда. Но это оказалось правдой, и теперь я так же расстроилась, как и тогда. Не понимаю, почему все говорят о том, что надо надеяться. Если бы не это, у меня бы сейчас не осталось больше слез.

Фабиан наплевал на все правила, писаные и неписаные, посадил девочку себе на колени и обнял ее. Ничто в ней не сопротивлялось. Она вела себя совсем не так, как Матильда. Наоборот, она оказалась в его объятьях, словно ей не хватало именно этого.

Он хотел сказать, что количество слез – величина постоянная, и те слезы, которые выходят сейчас, не могли выйти раньше. Заставить ее понять, что надежда все равно важна и существует, хочешь ты этого или нет. Как это помогало ей во всем – от вставаний по утрам до приготовления самого вкусного в мире бананового пирога. Но он молчал, поскольку ни одно слово не отзовется в ней, учитывая то, через что она прошла.