Дот Хатчисон - Сад бабочек

На следующую ночь стены опустились. Мы вместе с Блисс лежали на моей кровати, застеленной уже нормальной простыней. Мы получали кое-какие вещи за то, что были послушными и не пытались покончить с собой. Так что теперь у меня были простыни и одеяла, тех же лиловых оттенков, что и нижние крылья у меня на спине. Когда стены опустились и мы оказались взаперти, Блисс принялась плакать и ругаться. Стены поднялись через несколько часов. Как только они пришли в движение, Блисс схватила меня за руку, и мы протиснулись наружу, чтобы обследовать коридор.

Но далеко идти не пришлось.

Он стоял там, прислонившись к стене, и рассматривал девушку под стеклом. Ее голова клонилась на грудь, небольшие скобы удерживали тело. Прозрачная смола заполняла оставшееся пространство, и платье застыло так, словно она находилась под водой. Можно было во всех подробностях разглядеть прижатые к стеклу крылья. Все, что отличало Лионетту – ее мрачная улыбка, ее глаза, – теперь было скрыто. На виду остались только крылья.

Он повернулся к нам и провел рукой по моим спутанным волосам, осторожно их расправляя.

– Ты забыла собрать волосы, Майя. Мне не видно твоих крыльев.

Я принялась собирать волосы в узел, но он перехватил мое запястье и повел за собой.

В мою комнату.

Блисс выругалась и побежала по коридору, но я успела заметить ее слезы.

Садовник сел рядом со мной на кровати и стал расчесывать мне волосы, пока они не заблестели, как шелк. Потом долго гладил их, а после его руки скользнули дальше, а за ними – и губы. Я закрыла глаза и стала про себя декламировать «Беспокойную долину».

– Что, простите? – перебивает ее Эддисон с таким выражением, словно ему плохо.

Инара отрывается от фотографии и поднимает на него задумчивый взгляд.

– «Беспокойная долина», – повторяет она. – Поэма Эдгара Алана По. «Люди на войну ушли, звездам вверив волю пашен, чтоб в ночи, с лазурных башен, тайну трав те стерегли…» [5] Пер. В. Брюсова. Мне нравится По. Он подкупает своей откровенной замкнутостью.

– Но какое…

– Я делала так всякий раз, когда Садовник приходил ко мне, – отвечает она прямо. – Я не пыталась сопротивляться, потому что не хотела умирать, но и участвовать не собиралась. Я ждала, пока он закончит, и, чтобы абстрагироваться, читала про себя стихи По.

– В тот день, когда он закончил татуировку, вы в первый раз, хм… в первый раз…

– Читала По? – заканчивает она за него, насмешливо приподняв брови. Виктор краснеет, но кивает. – К счастью, нет. За несколько месяцев до этого я заинтересовалась сексом, и Хоуп одолжила мне одного из своих парней. Ну, в каком-то смысле.

Эддисон начинает кашлять, и Виктор рад, что на такие темы с дочерьми разговаривает жена.

При других обстоятельствах Хоуп, наверное, можно было бы назвать шлюхой. Но София была проституткой, пока полиция не забрала у нее дочерей, и болезненно реагировала на такие слова. Кроме того, Хоуп занималась этим не ради денег, это ее забавляло. Хотя могла сделать на этом состояние. Мужчины, женщины, парочки или группы – Хоуп на все была готова.

В квартире не было и намека на личное пространство. Если не считать ванную, она представляла собой одну большую комнату, и шторки между кроватями мало что скрывали. Про звукоизоляцию, конечно, и говорить нечего. Хоуп и Джессика были не единственные, кто приводил гостей, но они делали это чаще других, иногда по несколько раз на дню.

Мне довольно рано пришлось столкнуться с педофилом, и сексом я практически не интересовалась. Плюс мои родители. Я считала секс чем-то ужасным и не хотела иметь с этим дела. Но жизнь в квартире постепенно все меняла. Если девочки не занимались сексом, то постоянно говорили о нем. Они хоть и смеялись надо мной, но отвечали, когда я задавала вопросы, а Хоуп еще и показала мне, как нужно мастурбировать. Постепенно любопытство пересилило неприязнь, и я решила попробовать. Вернее, стала об этом подумывать. Но поначалу я еще сомневалась и несколько раз упускала случай.

Как-то вечером, когда мне не нужно было идти на работу, Хоуп привела двух парней. Джейсон, он тоже работал в ресторане, один из немногочисленных парней в нашем коллективе, – и Тофер, его приятель. Без них уже трудно было представить нашу квартиру. Они часто приходили, и неважно, была ли Хоуп дома или нет. С ними было весело, иногда они приносили что-нибудь перекусить. Едва они переступили порог, Хоуп со смехом принялась стягивать с Джейсона одежду, и до постели они добрались уже голыми.