Кристина Ульсон - Лотос-блюз

Цельным.

— Едем к тебе, — сказала Люси. — Так будет лучше всего.

Она включила наши мобильники. И вскоре начали поступать сообщения, пришедшие во время полета. Звонил Борис. И Дидрик тоже. Тетка Беллы и моя мама.

Первым делом я позвонил Дидрику.

— Вы дома?

— Да. И огромное тебе спасибо за откровенность с Эстебаном Стиллером.

— А какого черта ты ожидал? Служба есть служба, хоть мы с тобой и знакомы. Когда звонит коллега из Штатов и задает о тебе вопросы, я не могу не сообщить ему, что де-факто ты подозреваешься в преступлениях, ведь это очень важно.

Я пытался одинаково внимательно следить за скользкой мокрой дорогой и слушать Дидрика.

— Стало быть, в мое отсутствие ничего не изменилось? Ты по-прежнему считаешь, что именно я задавил Бобби и Дженни?

— Это не телефонный разговор, — отрезал Дидрик.

— Тогда предлагаю назначить время встречи, — сказал я. — Можно прямо сегодня. Хоть я и подозреваю, что тебе без разницы, что я имею рассказать, мне надо убедиться, что мои данные введены в систему. В первую очередь на случай, если со мной что-то произойдет.

Дидрик постарался придать голосу сердечность:

— Конечно, давай встретимся. Когда можешь подъехать?

— Мы с Люси будем у тебя через полтора часа.

— Если успеете, но в случае чего я подожду.

Ждать ему не пришлось. Приоритеты составляют проблему только для тех, у кого времени пруд пруди. Когда же на счету каждая минута, сразу ясно, на что стоит потратить время. По дороге из аэропорта мы сделали все необходимые звонки. У Бориса никаких новостей не было, да я и не надеялся. Тетка Беллы по-прежнему пребывала в отчаянии и к концу разговора дошла чуть ли не до истерики.

Самым тяжким оказался разговор с Марианной. Она читала в газете о пожаре в шхерах, но не поняла, кто там погиб. Не поняла она и что Белла пропала. — Ох, Мартин… — едва вымолвила она и расплакалась.

— Я найду ее. Успокойся, найду.

Больше мы почти ничего не сказали. Закончив разговор, я тоже плакал. Каково будет моей маме, если с Беллой что-нибудь случится? От меня ей радости мало, а единственной дочери нет в живых.

Измученный, я смахнул слезинки. Настоящие воины не плачут. Они вооружаются.

Мы заехали ко мне домой, бросили вещи, переоделись и отправились в полицейское управление. Дидрик сам спустился в гараж, встретил нас. Печаль в его голосе была искренней, когда он выразил сочувствие по поводу случившегося с Беллой. Но в его сочувствии я не нуждался. Мне было нужно оправдание, и я хотел вернуть свою дочку.

На сей раз мы опять сидели в допросной, а не в кабинете Дидрика. Но многое все же было иначе. На встрече присутствовал один из коллег Дидрика, но держался он прямо-таки до смешного пассивно. Нам предложили кофе и бутерброды, мы отказываться не стали. Ничего не поделаешь, человек слаб. Не может обойтись без еды.

Дидрик коротко изложил выводы экспертов насчет пожара. Если бы не пропажа Беллы, они бы, вероятно, сочли пожар несчастным случаем. Но теперь склонялись к версии поджога с целью убийства.

— Вы провели токсикологический анализ трупов? — спросил я.

Бутерброд оказался неожиданно вкусным. В полицейском управлении таких не делают. Здешние бутерброды на вкус как старая резина.

Во взгляде Дидрика сквозила настороженность, и в других обстоятельствах я не оставил бы ее без внимания. Однако сейчас проморгал предостережение. — К чему этот вопрос? — спросил он.

— Странно, по-моему, четыре человека в доме спали так крепко, что ни один не сумел спастись от огня. Я бывал в том доме. На верхнем этаже для всех четверых не было места. Те, что находились внизу, успели бы выскочить наружу.

Дидрик сцепил руки на затылке. Делая такой жест, мой дед всегда говорил маме что-нибудь презрительное.

— То есть ты хочешь сказать, что, по-твоему, одному или нескольким погибшим сперва дали успокоительное или снотворное, чтобы они не смогли покинуть дом?

Я откусил еще кусок бутерброда.

— Именно так. Либо перед поджогом их избили до бесчувствия, — сказал я, глотая.

— Интересно, — сказал Дидрик. — Очень интересно.

— Почему? — спросила Люси.

Дидрик опустил руки.

— Потому что так оно и есть. У двоих мужчин, найденных внизу, обнаружены черепно-мозговые травмы, показывающие, что, когда начался пожар, оба они были без сознания.

Он замолчал, посмотрел на меня.

Я выронил бутерброд, и он упал на тарелку, на которой был подан.

— Черт побери, хочешь не хочешь, теперь тебе придется сдаться, — сказал я, стараясь не повышать голос. — Ты ведь не сочтешь подозрительным мое удивление, что никто из взрослых не выбежал из дома?