Лорен Норт - Идеальный сын [litres]

По коже бежит холодок. Марк, боже ты мой, ты умер так напрасно.

– Почему же вы за мной следили?

– Меня, конечно, уволили. Говорят, заведут дело. Я заслужил, не спорю. Филип мне послал письмо перед смертью, поблагодарил за помощь. Я к тому моменту уже в компании не работал, поэтому письмо так и лежало у меня на столе какое-то время. Но перед уходом я украл копию пассажирской декларации. С тех пор я ищу семьи и пытаюсь попросить прощения, рассказываю, что я сделал. Этой катастрофы могло и не случиться. Не должно было, и мне с этим жить всю жизнь.

– Но…

– С вами, миссис Кларк, было труднее всего, – продолжает Ричард, предупреждая мой вопрос. – Всякий раз я приходил извиняться, видел вас – и не мог.

Я думаю о Джейми, его голубых глазках и непослушных светлых волосах. О нашем мальчике, который теперь будет расти без отца.

– Когда я в первый раз приехал, вы как раз выезжали из дома. И я поехал за вами до того городка.

– Маннингтри, – киваю я.

– Я хотел с вами поговорить, но вы убежали.

– А потом вы ждали меня на дороге, и на вас наехал велосипедист.

– Да, – признаётся Ричард.

Смотрю сквозь него на сад, деревья. Опять та же история, что с этой твоей ассистенткой Дениз. Совесть их мучает, сознаться нужно. И я не могу ему сказать, мол, всё хорошо у меня, нет, не хорошо, и никогда не будет хорошо.

– Это вы у меня в саду бродили вечером пару дней назад?

Его лицо вытягивается – вот и ответ.

– Я… я только на пару минуток зашёл. Не знал даже, что вы меня заметили. Мне хотелось посмотреть, дома ли вы, а потом я собирался постучать, но струсил и вместо этого вам позвонил. Я совсем не хотел вас испугать.

– Но испугали. Очень.

Сжимаю телефон. Позвонить бы сейчас в полицию – пусть тех двоих пришлют, докажу им, что ничего мне не почудилось. Толку-то?

– И сколько раз вы пытались до меня дозвониться?

– Много. Я… я понял, что с глазу на глаз переговорить у меня не хватает духу, решил, лучше по телефону, но и тут не вышло. Я услышал ваш голос на автоответчике, такой счастливый. И стал звонить, чтобы только его услышать. Отчасти, мне кажется, чтобы убедить себя, что ничего у вас не поменялось.

Качаю головой.

– Как это, по-вашему, вообще возможно?

– Простите. Простите меня, пожалуйста.

Ричард опускает голову на колени, рыдания сотрясают всё его тело, но мне его не жалко.

– Мне стоит позвонить в полицию. Вы же понимаете, да? Вы меня преследовали, звонили домой. Без спросу зашли на мою территорию, до смерти меня напугали.

– Я не хотел. Простите.

– Хватит извиняться. Толку мне от ваших извинений.

Встаю, смотрю на него сверху вниз. Усилием воли вспоминаю все те дни, недели, что прошли с твоей смерти. Всё, что со мной приключилось, страницы записной книжки. Наконец, разгадки. Хотя бы часть.

– Вы звонили, но ничего не говорили, так? – спрашиваю я. – Мужа моего не знали?

Ричард качает головой, шмыгает носом – нет, он мне не врёт.

– Что у вас за машина, какой марки?

– Голубой «Ниссан».

– После того случая в Маннингтри, вы за мной когда-нибудь ехали следом?

– Нет.

Ну что же, ясно не всё, но что-то. Понятно теперь, кто звонил и сбрасывал, кто за мной следил, кто был тот мужчина в саду.

– Уходите и никогда не возвращайтесь. Видеть вас больше не хочу.

Ричард не двигается с места. Поначалу не двигается, так и глядит умоляюще своими глазами-бусинками. Снимаю блокировку, заношу палец над иконкой вызова. Этого достаточно. Ричард с усилием поднимается и быстро уходит прочь.

Может, когда-нибудь я и посочувствую ему, тяжёлой ноше, которая с ним навсегда. Но вспоминаю, через что мне по его вине пришлось пройти, и, кажется, этот день никогда не наступит.

Незнакомец в чёрной бейсбольной кепке – Ричард, – который, как мне казалось, пытался схватить меня в Маннингтри, который стоял вечером у меня в саду и следил за нами, который десятки раз звонил мне домой и бросал трубку – это не тот же человек, что назвал меня «Тесси».

Эта мысль засела у меня в подкорке, пока я мыла формочки для пирожных. И весь день до вечера колола мне мозг, словно шпилька. И только когда Джейми уже спит, а я сижу в постели с записной книжкой на коленках, что-то у меня сходится.

На второй странице запись: тебе можно было и не лететь!!!

Под ней имя Дениз, и только тут я вспоминаю вопрос, который она мне задала, прежде чем я закрыла дверь:

« Вам звонил кто-нибудь?»

Вспоминается её лицо, чёрным карандашом обведённые брови. Глаза широко раскрыты, губы сжаты – будто боится. Но чего?