Харлан Кобен - Убегай!

Он все это время оставался в машине.

Здесь везде были камеры видеонаблюдения. Поэтому пусть снимают отдельно женщину и отдельно мужчину. Надо сбить их с толку. И нельзя долго торчать на одном месте.

Ди Ди хотела перекраситься прямо в аптечном туалете. Но Эш сказал, что это была бы большая ошибка.

Главное – не стоять на месте, двигаться дальше. Ничего не давать, за что можно зацепиться.

Они проехали еще десять миль и нашли какую-то древнюю бензоколонку, Эш сразу заметил, что камер видеонаблюдения здесь нет. Ди Ди в бейсболке направилась в туалет. Новенькими ножницами она отрезала свою длинную светлую косу, обкорнала волосы покороче, все спустила в унитаз. Короткие локоны она перекрасила в неброский золотисто-каштановый цвет и снова надела бейсболку.

Эш говорил ей: «Всегда ходи, опустив голову. Камеры снимают сверху. Всегда. Поэтому надевай кепку с длинным козырьком и смотри в землю. Солнечные очки тоже иногда хорошо работают, но это смотря какая погода. Если солнца нет, они только привлекают внимание».

– Ну, это уже перебор, – сказала Ди Ди.

– Возможно.

Ди Ди не спорила – если бы у нее действительно были возражения, она бы за словом в карман не полезла.

Как только они вернулись на шоссе, Ди Ди сняла бейсболку и провела рукой по волосам.

– Ну, как тебе?

Он рискнул посмотреть, и сердце его сжалось.

Ди Ди подтянула коленки к груди и уснула на переднем сиденье рядом с ним. Эш то и дело поглядывал на нее. Остановившись на красный свет, он достал с заднего сиденья рубашку, скатал ее и подложил между ее головой и дверцей для удобства и чтобы она ненароком не ударилась.

Через три часа Ди Ди проснулась.

– Писать хочу, – сказала она.

Эш остановил машину на следующей автомобильной стоянке. Оба надели бейсболки. Эш купил куриное филе и картошку фри на дорогу.

– Куда мы едем? – спросила Ди Ди, когда они снова выехали на шоссе.

– Неизвестно, что у копов есть на тебя.

– Эш, это не ответ на мой вопрос.

– Сама знаешь, куда едем, – сказал он.

Ди Ди промолчала.

– Это где-то недалеко от границы с Вермонтом, – сказал Эш. – Но точного места я не знаю. Так что будешь показывать, куда ехать.

– Внутрь тебя не пустят. Посторонних туда не пускают.

– Понял.

– Тем более мужчин.

Эш закатил глаза:

– Еще бы… как же иначе.

– Таковы правила. В Прибежище Истины посторонних мужчин нет.

– Я и не пойду туда, Ди. Высажу тебя, и все.

– В чем дело?

– Сама знаешь в чем.

– Думаешь, для меня теперь небезопасно.

– Вот-вот.

– Не тебе решать, что опасно, а что нет, – сказала она. – И не мне тоже.

– И не говори, – отозвался Эш. – Все в руках Божьих.

Она улыбнулась ему. И, как всегда, его охватило чувство блаженства, даже несмотря на странноватый цвет ее волос и новую стрижку. Сердце его трепетало.

– Дело не только в Боге. Дело в Истине, – сказала она.

– И кто вещает тебе эту истину?

– Тому, кто не понимает, проще всего называть это Богом.

– И Он разговаривает с тобой?

– Да, через своего представителя на земле.

Эш уже успел усвоить всю эту ее сектантскую чушь.

– Это Каспер Вартадж, что ли?

– Его избрал Господь.

– Твой Вартадж просто аферист.

– Дьявол не хочет, чтобы Истина воссияла. В свете Истины дьявол погибнет.

– Говоришь, этот Вартадж срок мотал?

– Да, там ему и открылась Истина. В одиночной камере. После избиений и пыток. Пресса или всякие невежды порочат его потому, что хотят заткнуть рот Истине.

Эш покачал головой. Бесполезно.

– Второй съезд после границы с Вермонтом, – сказала она.

Эш поймал какую-то радиостанцию. Классика семидесятых «Эй, святой Петр» в исполнении Флэша и Пэна. Эш не мог не улыбнуться. В песне поется о том, что человек прибывает к вратам небесным и молит святого Петра впустить его, потому что он жил в Нью-Йорке, а это все равно что отбывать срок в аду.

– У вас там за забором хоть музыка есть? – спросил Эш.

– Наше место мы называем Прибежищем Истины.

– Ди Ди!

– Да, музыка есть. У нас много талантливых музыкантов. Они сами сочиняют песнопения.

– А обыкновенной музыки, не своей, у вас нет?

– В ней нет ни капли Истины, Эш.

– Это одно из правил Вартаджа?

– Прошу тебя, не называй его прежним именем.

– Прежним именем?

– Да. Это запрещено.

– Прежним именем, – повторил он. – Хочешь сказать, типа теперь ты Холли.

– Да.

– Это он тебя так назвал?

– Нет, Совет Истины.

– А кто входит в этот Совет Истины?