Дэвид Балдаччи - Искупление

– А вы не могли бы сказать, сколько у него тогда было чистого капитала? – спросил Декер.

– Давайте посмотрим. – Тинсдейл снова поиграл клавишами. – Ага. Мы выразили интерес к его депозитным сертификатам, которые покрывали восемьдесят процентов от суммы кредита. Все это говорит о том, что его собственный капитал тогда составлял около девяти миллионов долларов.

– Ого, – сказала Ланкастер. – С такими деньгами почему бы просто не профинансировать строительство из собственного кармана?

Тинсдейл искушенно улыбнулся:

– Первое правило бизнеса: когда можешь, используй чужие деньги.

– Не поспоришь.

– А что было его основным источником богатства? – спросил Декер.

– В основном акции и облигации. Пара аннуитетов. Все ликвидные.

– Указывает ли это, откуда доход пришел изначально?

– Нет. Но все активы были оформлены законно, на его имя.

– А он был единственным заемщиком?

– Да. На момент заключения той сделки женат он не был.

– Ну а Дон Ричардс? Он все делал по инструкции? – спросила Ланкастер.

– Абсолютно. У нас все делается в соответствии с требованиями кредитного отдела.

– Что можно сказать о прошлом Каца? Образование? Место рождения? История?

Тинсдейл поизучал экраны.

– Здесь значится: в заявлении на кредит указаны степени бакалавра и магистра. Профессия – антрепренер.

– И опять же, никакого другого источника богатства, кроме чистого капитала?

– Ну так это были его деньги. Все проверено. Может, он их унаследовал.

– А после смерти задолженность, видимо, перешла к его вдове?

– Нет.

– Почему же?

– Это был строительный кредит, свернутый в пятилетний срок с фиксированной процентной ставкой. Но Рэйчел Кац все погасила примерно через полгода после открытия ресторана.

– Как она этого добилась? – удивился Декер.

Тинсдейл еще раз внимательно посмотрел на экраны.

– Это не совсем ясно. Но похоже, он аккумулировал некие частные средства от инвесторов и направил их в полное погашение займа.

– А еще какие-нибудь ссуды он в банке брал?

– У него было две кредитные линии, на миллион каждая; обе открыты примерно в одно и то же время. По обеим полностью выплачено, взаиморасчет завершен. Затем он купил старое фабричное здание примерно за три миллиона, для переделки в торговое и жилое помещение. Здесь тоже был взят кредит. Работы завершены уже после его смерти.

– По нему есть какие-то невыплаченные суммы?

Тинсдейл снова проверил:

– Нет. Его Кац тоже закрыла.

– Когда?

– Давайте глянем. Здесь указано: все полностью выплачено через год после выдачи кредита.

– Но вы сказали, что здание было закончено после его убийства, – уточнил Декер.

– Совершенно верно. Процесс тогда был проведен только наполовину. – Тинсдейл пожал плечами. – Вероятно, ему поступила еще одна порция инвестиционных денег, и они ими закрылись.

– И со всеми этими сделками работал Дон Ричардс?

– Совершенно верно. Он был у Каца своего рода доверенным лицом.

– Обращалась ли в банк за какими-нибудь кредитами Рэйчел Кац?

– Нет. У нас она не держит даже счета. Хотя, думаю, за ней стоит ряд весьма глубоких карманов. Таких, что в коммерческом источнике кредитования она больше не нуждается. Впечатление такое, что она теперь буквально купается в деньгах.

– Кто сумел, тот и съел, – сухо заметила Ланкастер.

Выйдя на улицу, Декер поднял глаза к небу.

– У нас складывалась картина, что единственная сделка, над которой Кац с Ричардсом работали совместно, была по «Грилю». Оказывается, это не так. Там были и кредитные линии, и старое фабричное здание.

– Это так. Но что у нас в сухом остатке, кроме того, что некоторым чертовски катит и по удаче, и по деньгам? – спросила Ланкастер.

– Когда кто-то из раза в раз на ранней стадии закрывает большие кредиты «инвестиционными приливами» от подставных контор, это говорит об одном. – Он поглядел на свою напарницу.

Та понятливо кивнула:

– Что Дэвид Кац отмывал денежки.

– Именно. И думается мне, Рэйчел Кац с его смертью замкнула тот прачечный бизнес на себя.

Декер с Ланкастер сидели напротив Билла Пейтона в его тесном кабинетике в «Американ Гриле». Пейтон был мужчиной дюжим, под метр девяносто, с широкими плечами и мускулистыми руками. Седой «ежик» на висках отливал серебром. Разменяв седьмой десяток, по виду он тем не менее мог жимом лежа приподнять грузовик.

– Спасибо, что согласились с нами встретиться, – поблагодарила Ланкастер.