Стейнар Браги - Ката

Но сейчас ей надо было думать о другом. Если она не ошибалась, изображение на голове Носорога было последним в ряду, а значит, нужно выбрать именно его, тем более, что его голова была самая крупная. Ката ослабила застежки, державшие голову, осторожно прикоснулась к ней и обнаружила, что та снимается. Тогда она взяла ее за уши, аккуратно потянула на себя, унесла в комнату и положила на пол лицом вниз. Из нижней части головы свисали тонкие нити, похожие на травинки, вперемежку с какими-то шариками от моли. Ката села на пол, аккуратно просунула руку внутрь шеи и выковыряла набивку. Во время этого занятия она нашла внутри головы еще больше застежек, расстегнула некоторые из них и вытащила наружу маленькие гипсовые пластинки. Запустила руку еще дальше внутрь – и постепенно голова потеряла форму и превратилась просто в кучу кожи на полу.

Кожа , подумала Ката, лицо, голова – эти слова тут больше не подходили, но других у нее в запасе не было. Она взяла «голову» обеими руками, нашла внизу шеи отверстие и расширила его, подняла эту «голову» над собственной – как на рисунках, – приставила отверстием к своей голове и натянула себе на макушку. Почувствовала, как к ее коже прижимается другая – прохладная, наклонилась вперед и натянула ее еще глубже, ощутила, как она растягивается, а вместе с тем все теснее облегает ее собственную голову. Когда ощущение тесноты в горле прошло, послышалось тихое чмоканье – «голова» окружила ее собственную и приклеилась к ней.

Ката ловила воздух ртом, задыхалась, но все же ощупью нашла свое новое лицо и потянула за него; подтянула рот так, чтобы он стал на место ее собственного, поправила нос, уши и глаза. Затем выпрямила спину, поморгала и осмотрелась вокруг.

В комнате все было по-прежнему – а разве должно было быть иначе? Он поднял руки, повертел ими туда-сюда, окинул взглядом свое тело и решил, что немного располнел.

Немного погодя он вышел в прихожую, движимый смутным желанием найти зеркало. На противоположном конце прихожей открылась дверь, ведущая в ресторан, где, казалось, все было готово: галдели посетители, звучала приятная музыка, горели свечи и, если он не ошибался, морозильник в кухне был набит продуктами. Но было еще слишком рано (в его новом состоянии) выходить на люди и прочно усаживаться за стол.

Вместо этого он подошел к окну в прихожей и увидел отражение своего лица в стекле: курносый нос, покрытый шрамами, грубый подбородок и скулы; губы толстые, нижняя чуть отвисла, глаза маленькие, прищуренные, глубоко посаженные, словно затонувшие. Лысина блестела, а поры в коже были такими грубыми, что на их дне проглядывало мясо.

Он оторвался от окна и сделал по прихожей несколько кругов. Было неприятно нести эту новую голову, она была тяжелая и какая-то беспокойная, так и рвалась вперед. Да только он больше не видел ничего вокруг себя; его дыхание стало хриплым, и в какой-то момент он сделал шаг через комнату, почувствовав, что вся энергия хочет разом вырваться из него. Выставил голову вперед, тотчас наткнулся на стену дома и прошиб ее лбом насквозь. В ноздри ему ударил запах гниющих растений. Он побежал сквозь мрак, ничего не видя вокруг; ветки били его по лицу, листья царапали, и все же ничто не могло его остановить. Он углублялся все дальше в темноту, думая о костях и о том, что ими движет; двигал мышцами, двигающими кости, нервными окончаниями, которые двигают мышцы, мозгом, который двигает нервные окончания, и электрическими импульсами, озаряющими череп бледным светом. Его охватило оцепенение, которое началось в пальцах рук и ног и быстро перекинулось на голову. Сердце билось тяжело и быстро, затем на миг замерло, и он ощутил, как содрогается и исчезает, перемещаясь в какое-то место, где движение прекращается.

Он перевернулся на спину и перевел дух. Подбородок опустился, язык распух и свесился над нижней губой.

Над головой он различал тихий шорох дождевых капель. Их стук стал чаще – и ему взбрело на ум, что звук весело горящего костра похож на дождь, барабанящий по крыше, а шум дождя по крыше похож на гром аплодисментов. И что природа принимает самые невероятные обличия, но их не так много, как думают люди: иногда она срывает маску. Ее края сходятся друг с другом в одной точке, и сознание замолкает, убегает от тяжести мироздания, которой само же нагрузило мир.

И что все – одинаковое.

– Прости, – сказал он и почувствовал, как девушка отдаляется и исчезает. Закрыл глаза – и ему показалось, что он везде одновременно: в баре в центре, на Мысе, в больнице, в доме. Все места соприкасались друг с другом и бились друг о друга, словно листья в лесу.