Жереми Фель - Матери [litres]

Он совсем не походил на знакомых ей мальчишек. И Норма ловила завистливые взгляды некоторых девчонок, когда они вдвоем гуляли, держась за руки, по аллеям студенческого городка. Но он выбрал ее, только ее, и никакую другую. И ей вовсе не хотелось думать и гадать, с чего бы это вдруг.

У него был старенький светло-коричневый «Форд», и после учебы они часто выезжали вместе в другие города на концерты, в кино или просто на природу, большую часть времени болтая обо всем и ни о чем, а иногда, шутки ради, мечтая о будущем: какая у них будет квартира, сколько у них будет друзей и даже детей… А однажды Натан признался ей, что, будь у него сын, он назвал бы его в честь своего любимого писателя – Грэма Грина.

Свои первые выходные, в прямом смысле слова, они провели вдвоем в номере гостиницы в Нэшвилле. Норма предупредила родителей, что уезжает к подружке, чтобы они потом не задавали ей вопросов. В тот раз она впервые спала с парнем в одной постели. Она была готова пролежать так всю жизнь, наслаждаясь теплом их обнаженных тел и содрогаясь в объятиях.

Именно тогда он в первый раз прочел ей свое стихотворение. Норма сразу догадалась, что Натан описывал в нем тот самый день, когда месяц назад он долго смотрел, как она сидела на университетской лужайке, а потом наконец решился подойти и заговорить с ней. Тогда же она узнала, что он не переставал думать о ней с того самого дня, когда заметил ее в библиотеке, где она занималась, сидя неподалеку от него. Она тоже помнила тот день: это было за два месяца до их знакомства.

Она все чаще говорила ему, что хочет выступать на мировых подмостках и сниматься в кино. Она изо дня в день штудировала театральные роли, о которых мечтала, и просила его подыгрывать ей, чтобы таким образом оттачивать актерское мастерство.

Норма так и не представила Натана родителям. Домой она теперь возвращалась только на ночь и уже собиралась снять однокомнатную квартиру в городе. А об обещании, данном когда-то матери, она и думать забыла.

Зато Норма с удовольствием познакомилась с родителями Натана. Его мать, Альма, была художницей, и у нее были такие же глаза, как у ее сына. Отец его, Митчелл, преподавал право. Они были знакомы еще со школы и жили в полном согласии, которого между родителями Нормы не было и в помине. Альма устроила себе мастерскую в прекрасной комнате со стеклянной стеной, выходившей в огромный сад, который отлого спускался к реке. Казалось, что склонность к творчеству у них в семье передавалась по наследству. Норма иной раз задумывалась, как бы сложилась ее собственная жизнь, будь у нее такая мать, как Альма Каннингхем.

Спустя две недели Норма с Натаном снова отправились в дорогу – на берег реки Теннесси, где у родителей молодого человека был загородный домик, который они купили сразу же, как только перебрались в здешние края. Место это было идиллическое: участок располагался между лесом и водой, кругом царило благодатное спокойствие. Река здесь была шириной добрых сто метров и напоминала озеро. В первый вечер на ужин у них было рагу из говядины, которое приготовила Альма. Натан растопил камин и, пользуясь случаем, стал читать Норме другие стихотворения из толстой, в красной обложке тетрадки, которую всегда носил в своем рюкзаке.

Следующим вечером, после прогулки по окрестностям, они решили посидеть на берегу реки. Натан прихватил с собой бутылку хорошего калифорнийского вина и включил старенький переносной стереомагнитофон – как музыкальный фон.

На многие километры вокруг не было ни души. Они торопливо разделись и предались любви прямо на берегу, а потом долго лежали бок о бок, ожидая, когда высохнет пот. Потом Натан предложил Норме искупаться, однако она отказалась, и думать не смея о том, что могло скрываться под этой черной водой…

Поскольку они проголодались, Норма оделась и отправилась в домик за едой. Там она нашла плетеную корзинку и положила в нее фрукты, сыр и большую буханку хлеба.

Она слышала, как вдалеке распевает Натан, и смеялась, поскольку пел он еще более фальшиво, чем она, и вдобавок на его вокальных способностях явно сказалось выпитое вино.

Торопясь к Натану, она выключила свет, вышла из дома и закрыла дверь.

В небе висела почти полная луна. Подстилка была пуста – Натана ни на ней, ни поблизости не было. Норма осмотрелась, думая, что он где-то спрятался и хочет ее напугать.

Но его одежда лежала все там же, на примятой траве.

Удивившись, она окликнула его – сначала довольно робко.