Дэвид Балдаччи - Минута до полуночи

– Послушайте, может быть, отец или мать мальчика вовлечены в индустрию порнофильмов? – предположил Ларедо.

– Если и так, – ответила Пайн, – они должны были заметить исчезновение сына. – Я попрошу, чтобы его фотографию показали жителям города. Не исключено, что кто-то его узнает.

– Сначала пустынное место на главной улице, всего в нескольких кварталах отсюда, – сказал Ларедо. – Потом кладбище. Теперь музей.

– А что относительно Бет Клеммонс? – вмешалась Блюм.

– Я не вижу ее как часть галереи жертв, – сказала Пайн. – Просто она представляла для убийцы опасность. Он не стал ее переодевать или переносить в другое место. Клеммонс убили, чтобы она молчала.

Ларедо покачал головой.

– Но мы выяснили из другого источника, что все трое снимались в фильмах, причем вместе, – возразил он. – И Клеммонс нам для этого не потребовалась.

– Из чего следует, что Клеммонс знала что-то еще – и весьма важное, – сказала Пайн.

– В таком случае она должна была умереть, – сказала Блюм. – Сразу после смерти Гиллеспи. Убийца понимал, что рано или поздно мы вернемся, чтобы задать ей новые вопросы.

– Совершенно верно, – согласилась Пайн.

– Я позабочусь о том, чтобы распространить в городе описание мальчика и портрет, – пообещал Уоллис и опустил глаза. – Мы будем вынуждены использовать это изображение. Другого у нас нет.

– Мы также можем провести его через наши базы данных, – сказал Ларедо.

– И через Национальный центр пропавших и эксплуатируемых детей, – добавила Пайн.

Уоллис кивнул и отправился выполнять свое обещание.

Блюм подошла к Пайн.

– Преступник изменил основную тему, – тихо сказала Пайн.

– Ты имеешь в виду фату и смокинг? – уточнила Блюм.

– Однако он одел мальчика в форму, взятую в музее, и… – Пайн замолчала, не сводя глаз с тела, потом опустилась перед ним на колени.

– Эй, я пытаюсь сделать панорамные фотографии, если вы не против, – громко сказал один из техников.

Пайн повернулась и одарила его таким взглядом, что он быстро отступил и начал возиться с фотоаппаратом.

– Что это? – спросила Блюм, присаживаясь на корточки рядом с Пайн, Ларедо смотрел через ее плечо.

Пайн достала из кармана пару перчаток из латекса и аккуратно расстегнула ворот куртки мальчика. Она заметила тонкую серебряную цепочку у него на шее и, вытащив ее из-под одежды, подняла вверх.

– Амулет со святым Христофором, – сказала Блюм.

Пайн кивнула.

– Да, так и есть. – Она провела пальцем по поврежденной части. – Посмотри на зазубренную кромку. Что-то настолько сильно по ней ударило, что повредило металл.

– Нам известна причина смерти мальчика? – спросила Блюм.

– Нет, на нем нет видимых ран. Следы удушения также отсутствуют. И на шее нет отметин от веревки.

– Значит, яд?

– Я даже не знаю. – Пайн оглядела голову мальчика. – Шея повернута под странным углом.

– Ты думаешь, она сломана? – спросил Ларедо.

– Вполне возможно.

Она подозвала фотографа и попросила его сделать несколько снимков амулета.

К этому моменту к ним снова подошел Уоллис, и Пайн указала на подвеску.

– Как вы думаете, это часть музейного костюма или она принадлежала ребенку? – спросил Уоллис.

– Или ее надел на него убийца, – сказала Пайн.

– Лили рассказала, что форму сняли с манекена с выставки, – сообщил Ларедо. – Преступник нашел его в задней части музея.

– Думаю, Лили подтвердит, что подвеска со святым Христофором не являлась частью костюма, – сказала Пайн.

– Это говорит ваша интуиция? – спросил Уоллис. – Она могла принадлежать мальчику.

– Нет, – возразил Ларедо. – Она ищет схему действий преступника. Он одел двух взрослых. А теперь ребенка, и не важно, приносил он одежду с собой или нет.

– Однако он надел на него кулон, – сказала Пайн. – К костюмам других двух жертв он ничего добавлять не стал, во всяком случае, мы не нашли никаких необычных деталей, он лишь одел их, как невесту и жениха.

– Значит, он слегка изменил схему, – отметила Блюм.

– Да, складывается такое впечатление, – согласилась Пайн.

– Серийные убийцы обычно не меняют образ действий во время серии, – заметил Ларедо. – Ты и сама это знаешь.

Пайн кивнула.

– Большинство не меняют, – сказала она. – Но с некоторыми такое случается. И не забывайте: мы до сих пор не знаем ни его схемы, ни мотива. Не исключено, что он придумал весьма сложный план. Вот почему мы можем смотреть на эту смерть и место преступления и говорить, что убийца изменил свои методы, а с его точки зрения все идет именно так, как он задумал.