Эндрю Мэйн - Теория убийства

– Ну, это если предположить, что он действительно хотел застрелиться. Не знаю. Но если он и правда дошел до ручки и был готов на все, чтобы унизить тебя, Тео, то это все выглядит как попытка боксировать с одной рукой, убранной за спину.

– В смысле?

– Может быть, он хотел лишить тебя возможности убить его. Может, он решил, что твоя главная цель – самолично уничтожить его.

– Как бы я мог это сделать, сидя прикованный наручниками к креслу?

– Не знаю. Он думал, что ты какой-то особенный. И признавал, что боится тебя. Может быть, таким вот странным образом он пытался проявить свое превосходство. Этим, а еще лишив авторства Бутчер-крик.

– Лишив авторства Бутчер-крик? – спрашивает Модник.

– Не дав Тео раскрыть дело и найти маньяка, – поспешно поправляется Галлард, осознав, что ляпнул лишнего. – Наверняка он думал, что Тео уже вышел на след преступника.

– А, да, я слышал, что там что-то не вяжется в этом деле, – отвечает Модник. – Мы взяли поставщика человеческих органов, который во всем этом как-то замешан, но пока никаких официальных сообщений не было. Интересная мысль. Доктор Крей, у вас уже есть какие-то версии?

– Ладно, – перебивает его Галлард. – Об этом мы можем поговорить позже. Нужно дать доктору Крею немного отдохнуть. Вдруг Форрестер откажется от адвоката и все нам расскажет.

Агенты и полицейские выходят из палаты и вместо них заходит медсестра. Проверяет мое состояние и гасит свет. Я пишу Джиллиан сообщение, забыв упомянуть, что лежу в больнице, и пытаюсь заснуть.

Безуспешно. Я не могу перестать думать о причинах поступков Форрестера. И зачем я так упорно его затыкал? Чтобы спасти свою жизнь? Вряд ли это бы помогло. Мне действительно было наплевать? Нет. Тогда зачем? Потому что мне нужно было продемонстрировать превосходство. Я затыкал его, чтобы показать, что он хуже меня. Потому что я был слишком высокомерен. В тот раз в Монтане, что сделал детектив Гленн во время нашей первой встречи? Дал мне выговориться. Да, я наговорил почти на уголовное обвинение, но потом он понял, кто я на самом деле. Он знал, что я умный человек, поэтому сделал самую правильную вещь, какую мог, – дал мне рассказать все, что я думаю.

А вот я не догадался дать выговориться Форрестеру. Для меня оказалось важным помериться с ним эго. А потом он застрелился. Почему? Потому что знал, что выиграл. И не в нашем личном противостоянии… в чем-то большем. Я вскакиваю на койке, и плечо пронзает боль. Концентрируюсь на боли, чтобы проснуться. Форрестер задумал что-то большее, неизмеримо большее. И все уже известные жертвы – просто лабораторные крысы в его эксперименте.

Черт побери! Ну почему я не дал ему договорить? Может, он хоть о чем-то проболтался бы. Может быть… все еще есть шанс. Я встаю с койки. Если не шевелить рукой, то я вполне могу передвигаться. Форрестер оказался прав – пуля не задела нерв. Специально так целился? Интересно, возможно ли это? Но всякое бывает. Я уже ничего не могу понять. Но сейчас он тоже здесь – в больнице, и может быть, мне удастся получить хоть какие-то ответы.

Лицо Форрестера почти полностью скрывают бинты, а челюсть зафиксирована проволочной конструкцией. Левый глаз заплыл и смотрит из-под наложенной повязки, как я вхожу в палату. Увидев, что я одет в белый халат поверх докторской «пижамы», он издает странный звук – то ли кашель, то ли сдавленный смешок. В раздевалку врачей мне пробраться не удалось – нужна была карточка-ключ – поэтому пришлось дойти до заднего выхода, где среди прочего были свалены мешки с грязным бельем для прачечной. Труднее всего было натянуть футболку на больную руку. Пришлось накопать размер XXL, чтобы можно было надеть ее, не привлекая лишнего внимания криками боли. Около дверей палаты дежурил полицейский, но он просто махнул мне рукой, когда я кивнул с деловым видом. В его обязанности входило не дать Форрестеру незаметно сбежать, а не следить, чтобы к больному не прокрался эдакий любительский вариант доктора-убийцы.

Я пододвигаю стул к койке Форрестера, чтобы можно было разговаривать в полголоса. Здоровым глазом он наблюдает, как я снимаю висящий в ногах койки планшет с историей болезни и принимаюсь его изучать.

– Посмотрим, что тут у нас… Пуля прошла через мягкие ткани нижней челюсти, нёбо и вышла в районе носовой пазухи. Вы ухитрились не задеть костей, кроме как на выходе, и вообще никаких крупных артерий, – я вешаю историю болезни на место и наклоняю голову к плечу. – Вероятность такого исхода – один шанс на миллион. Только почему-то мне не кажется, что это случайность. – Я приподнимаю правую руку. – Равно как и вот этот выстрел. Тоже невероятная удача.