Эндрю Мэйн - Теория убийства

Я чувствую, как внутри все холодеет, – она знает обо мне значительно больше, чем мне хотелось бы. И это понятно. Правительство доверяет мне миллионы долларов. И, видимо, к такому финансированию прилагаются методы наблюдения, о которых я не в курсе. Внезапно моя паранойя обостряется с новой силой. Да, я все время на шаг впереди полиции. Но как спрятаться от тех, кто может следить за мной с помощью спутников и оборудования, которое мне вообще трудно представить.

– Без паники, – говорит Розен. – Именно из-за своего бунтарского характера вы нам и интересны. Просто нужно убедиться, что ваше бунтарство не переходит определенные границы. Подумайте, чего бы вы могли добиться, имея собственный исследовательский центр. Мы бы могли передать вам несколько актуальных контрактов, увеличить штат, а потом занять вас проблемами поинтереснее, например как в Москве.

Я размышляю, что именно так выглядит золотая клетка. Или золотые наручники. Большие, красивые, украшенные бриллиантами золотые наручники. Но кое-что в этой истории не сходится. Если вопрос только в том, чтобы бросить охоту на серийных убийц – да, пожалуйста. Я этим занимаюсь не потому, что мне очень хочется. У Розен есть какой-то свой интерес, но я пока не могу понять, какой именно.

– Так какие, вы говорите, исследования?

– Ну, знаете, то, что вы уже делали. Системы обнаружения и слежения. Может быть, что-то для полевого применения. Я знаю, что Минобороны пытается свести к минимуму инфекционные заражения во время боевых ранений. К вирусам тоже всегда был интерес… – она следит, как я отреагирую.

По спине пробегает холодок. «Хайд» – вот в чем дело. Им наплевать на Т-ген и все остальное. Может, Фигероа и поверил в мои пространные рассуждения, но Розен видит меня насквозь. И скорее всего знает, что я пытался донести до ФБР… И она общалась с Вероникой Вудли. Черт! Часть меня хочет вскочить и убежать. Но это будет тупо, и так я не добьюсь того, чего хотел… А, собственно, чего я хотел добиться?

Поймать Джекилла. И точка.

Он на свободе и с каждой минутой становится все более опасным. Пока я сижу в своем относительно безопасном мирке, ем пироги Джиллиан и распутываю мелкие рабочие интрижки, он убивает людей. Так, так, погоди, Тео. Давай придерживаться плана. Ты здесь потому, что тебе приказал приехать Фигероа, а еще потому, что хотел выяснить, не имело ли Минобороны в какой-то момент отношения к исследованиям на тему «Хайда». И предложение Розен, возможно, именно то, что нужно для решения этой задачи. Но не радуйся слишком откровенно, она вмиг тебя раскусит.

– Ладно, я согласен.

– Серьезно? – ее лицо светлеет. – Я ожидала, что вы будете дольше колебаться.

– Нет, просто сейчас все очень удачно совпало. У меня как раз есть один очень перспективный проект. И то, что вы предлагаете, поможет его запустить.

– Очень рада это слышать. И что же это за проект? – спрашивает Розен.

– Ну, можно сказать, что это ответвление темы Т-гена. Но связанное с вирусами. – Я качаю головой: – Но я уперся в стену, потому что не могу найти никаких данных о предыдущих исследованиях этого вопроса. А велосипед изобретать не хочется.

– Ну, это можно легко решить. Вы задержитесь в Вашингтоне на пару дней?

– Могу, да.

– Хорошо. Я организую вам доступ в архивы Пентагона. Допуск у вас есть, а клерка, который поможет с поисками, выделим. Там жуткий беспорядок, но сотрудники знают, что где искать.

Ушам своим не верю. Вот так вот просто меня пустят к ящику с материалами по поиску Атлантиды.

Сопровождающий ведет меня подвальным коридором Пентагона к неприметной двери с черной пластиковой табличкой «Архив 8В». За столом, который, похоже, стоит здесь с шестидесятых, сидит военный, он протягивает мне планшет и просит расписаться. Затем снимает трубку телефона и просит какого-то Маккензи. Через пару минут дверь открывает высокий мужчина в вязаном жилете.

– Доктор Крей, проходите, – обращается он ко мне, а затем поворачивается к сопровождающему: – Я позвоню, когда он закончит.

Мы идем по следующему коридору, стены которого в случайных местах отделаны панелями под красное дерево. Декораторы, видимо, решили, что немного имитации древесины создаст у подземных жителей впечатление, будто они переместились в заколдованный лес. Я не представляю, как здесь можно работать. Маккензи приветливо машет рукой женщине, которая толкает нам навстречу тележку с горой бумажных папок. Тогда я понимаю, что, видимо, все дело в поддержании действительно хороших отношений с теми, кто заперт здесь так же, как и ты. Наверняка у них тут, в пентагоновских подвалах, есть своя субкультура.