Максин Чан - Восьмая личность

— Давай.

Стеклянные двери снова распахиваются. Из зала вылетает Эми. Взгляд у нее дикий. Она отдает Элле стакан с напитком и что-то шепчет ей на ухо.

«Как жестоко!» — говорит Онир, указывая на Кесси.

— В чем дело? — спрашиваю я, когда Эми уходит.

— Аннабела.

— А с ней что?

— С ней все. Ушла работать к конкуренту. К русскому.

— Я знаю, — говорю я.

— Ты знаешь?

— Она сама мне рассказала на вечеринке у Шона.

Элла делает шаг вперед и больно хватает меня за руку.

— Ой!

— Никому об этом не заикайся, — говорит она. В ее глазах масса эмоций — страх, гнев, не знаю. — Иначе Навид взбесится.

— Отпусти меня, — прошу я.

Она не отпускает. Вернее, отпускает не сразу. Ее пальцы продолжают впиваться мне в руку. Под ее взглядом мне становится неуютно.

— Алекса, ты не знаешь, на что он способен, — говорит она, — ты не понимаешь.

В клуб входят двое мужчин, их куртки намокли под моросящим дождем. Элла наконец-то выпускает мою руку. На ее губах появляется остервенелая улыбка.

— Здравствуйте, — со всем возможным радушием говорит она, — как вы провели отпуск?

— Замечательно, — отвечает один из мужчин, с седыми волосами. — А вы, Элла, как поживаете?

— Хорошо, — мурлычет она. — Я очень рада видеть вас обоих.

Довольные, как петухи в курятнике, они протягивают Элле по купюре.

«Неужели они настолько тупы?» — спрашивает Раннер.

«Это же очевидно, — говорит Онир, — они же услышали то, что хотели услышать».

В ответ Элла передает каждому по кружочку. На лицевой стороне кружочков элегантно выгравировано «Электра», на обратной стороне буквы: «С» у седовласого, «D» у его приятеля. Ночь будет долгой.

Входит еще четверо мужчин. Элла принимает их верхнюю одежду. Передает им кружочки с буквами до «H».

Один из мужчин, с окладистой бородой и грустными глазами, кладет кружочек в нагрудный карман рубашки, а потом потирает руки, как радостный жадный школьник. Мне кажется, что ладони у него липкие.

На Свет выходит Раннер, тянется к стакану Эллы и залпом выпивает его. Мужчина смотрит на меня и морщится.

«Что? Недостаточно благородна для тебя? — кричит Раннер у меня в голове. — Хочешь, чтобы она до конца выпила свой стакан? Таких, как мы, ждет канава, верно? А канавы эти существуют только из-за таких, как ты!»

Я наблюдаю за работой Эллы, и у меня портится настроение. Я то и дело кошусь на дверь, опасаясь, что войдет Джек. Мне трудно представить его в таком заведении, как это, он сам говорил, что не ходит по таким местам, но что я знаю о нем? Практически ничего — о нем как о мужчине. И у кого в наши дни нет заскоков?

Я потираю руку в том месте, где меня схватила Элла, и думаю о мужчинах, которые сходят с ума от тел девушек «Электры» и засовывают купюры за резинки их чулок. Которые отбивают поклоны, чтобы заглянуть под их коротенькие черные юбочки. Приходится смириться с тем, что мужчины делают такое только потому, что могут это делать.

Я поворачиваюсь к Элле.

— Я скучаю по тебе, — говорю я, опуская глаза.

— Не переживай. Скоро все будет так же, как было раньше, — говорит она, — даю слово. Мне просто нужно накопить несколько тысяч на страховой депозит и пару месяцев арендной платы. На прошлой неделе я видела объявление о сдаче одной очаровательной квартирки недалеко от Бродвей-Маркет, но хозяин хочет сразу получить плату за полгода.

Заметив, что стакан пуст, Элла залезает в сумочку. Достает таблетку.

— Ладно, — говорит она, — мне пора. Я выступаю через пять минут.

Пауза.

— В каком смысле, через пять минут? — спрашиваю я.

— Я же тебе только что сказала. Аннабелы больше нет. Но ты и сама об этом знала, ведь так?

Она снимает часть одежды, выставляя на обозрение натуральный загар, который даст фору загару других двух членов нашей девичьей поп-группы. Наше вынужденное молчание нарушает шорох ее блузки.

Я беру ее за плечи.

— Ведь ты собираешься раздеваться, да?

— Приходится, — отвечает она, косо глядя на меня. — Я хочу быть здесь своей. Другие девочки не примут меня, если я откажусь.

— Черт побери, Элла! — кричу я.

Она отворачивается.

— Я думала, что мы все обсудили, — продолжаю я. — Ты должна остановиться. Лицемерие, взятки. А теперь еще и стриптиз? Какой пример ты подаешь Грейс, какой…

Она зажимает мне рот ладонью.

— Говори потише, — шепчет она. По тому, как играют ее желваки, я понимаю, что она злится. — Ты хоть понимаешь, что превращаешься в полнейшую зануду? Если ты не сможешь успокоиться, больше не приходи сюда.