Андерс де ла Мотт - Осеннее преступление

Юаким “Джо” Юнсон.

Анна медленно перевела дух.

Бородатый Рюландер со своей подружкой был на каменоломне в ночь, когда погиб Симон Видье. Двадцать семь лет спустя он поставил песню Симона, чтобы спровоцировать остальных четырех участников и запустить цепочку неких событий. Через какие-нибудь сутки он погиб. С изуродованным лицом напоролся на березовый сук после того, как сорвался с кручи на той же гряде, где далекой осенней ночью кончилась жизнь Симона. Такое не может быть простым совпадением.

Как и показывали гугл-карты, “автосалон” был когда-то устроенным в форме подковы крестьянским хутором. Сейчас строения и окружавшие их сотни машин в разной стадии распада больше всего напоминали громадную свалку. В осеннем воздухе висела изморось, переход от туманов к дождю усиливал запахи масла, ржавчины и мусора, и они вместе с ветром проникали через одежду.

Покрытую жидкой грязью подъездную дорогу перекрывал шлагбаум с табличкой, предупреждавшей о сторожевых собаках; когда криминалисты пешком подходили к главному строению, послышался впечатляющий собачий лай. Оба эксперта и следователь, которого Анна взяла с собой, встревоженно переглянулись. Анна их понимала; она сама боялась собак, хотя у них в семье собаки были всегда. По дороге сюда Анна могла бы рассказать коллегам о существовании связи между Рюландером и смертью Симона Видье, но по некотором размышлении решила подождать, во всяком случае до окончания обыска. В основном из-за Фриберга. Анна до сих пор не знала, на чьей он стороне, и пока не узнает — нет причины посвящать его во все детали расследования. Сейчас его присутствие раздражало, но и успокаивало. Не в последнюю очередь потому, что собачий лай становился все громче, и вот путь им преградил крупный ротвейлер.

Анна, следователь и эксперты замерли на месте. А вот Фриберг, не колеблясь, двинулся вперед. Собака лаяла глухо, как будто нутром. Шерсть вздыблена, зубы оскалены.

Когда Фриберг приблизился, ротвейлер подался вперед, понюхал воздух и стал пятиться по мере того, как расстояние между ним и человеком сокращалось. Фриберг шел вперед, даже не глядя на собаку. Когда между ними оставалось метра три, могучий зверь попытался накинуться на ногу Фриберга. Тот, не замедляя шага, пнул собаку в переднюю лапу. Ротвейлер заскулил, попятился и захромал прочь, сварливо взлаивая через плечо. Хладнокровие Фриберга впечатляло, но он, кажется, не собирался останавливаться, чтобы принять похвалы. Фриберг шагал дальше, к строениям.

Впечатление заброшенности еще усилилось, когда они обогнули угол главного строения. Двор покрыт лужами жидкой грязи с темной радужной поверхностью. Наваленные друг на друга остовы автомобилей притулились у стен дома; их наверняка доставил сюда погрузчик “вольво” без передней дверцы, стоявший наискось перед дверью с табличкой “Офис”.

Когда они приблизились, дверь с табличкой открылась, и вышел мужчина лет семидесяти с небольшим. На нем были зеленые штаны в пятнах и фланелевая рубаха — когда-то, вероятно, клетчатая, ныне она представляла собой пятьдесят оттенков грязного. Длинные сальные волосы, недельная, не меньше, щетина. Анна за несколько метров учуяла, что душ он, скорее всего, принимал тоже не меньше недели назад.

— Штонадо? — спросил он, склеив слова в одно.

— Кент Юаким Рюландер, — сказала Анна.

— Юкке? Что он опять натворил?

— Можно войти? — Анна указала на дверь у мужчины за спиной. Мужчина не сразу и неохотно, но подвинулся и впустил их в темное помещение, где стопки бумаг и грязные запчасти занимали почти все свободное место.

Вонь здесь стояла такая, что Анне пришлось дышать ртом. В углу на отвратительно грязной подстилке лежал ротвейлер. Собака, наверное, пролезла в люк в двери. Она глухо заворчала на них, но опустила голову и замолчала, когда Фриберг шагнул к ней.

— Как вы познакомились с Рюландером? — начала Анна, когда старик уселся за свой заваленный стол. Гостям он сесть не предложил — может быть, по той простой причине, что все стулья были чем-то заняты.

— Одно время я жил с его матерью, — проворчал старик. — Я, можно сказать, его отчим. Был, во всяком случае. Но скажу, как привык говорить полиции: во что бы ни вляпался Юкке, я тут ни при чем.

— Но живет он здесь?

— У Юкке тут своя старая хата. Он приходит и уходит, как хочет. Я когда еще хотел его дерьмо отсюда вышвырнуть, да вот не собрался. Я и не знал, что он прописался сюда, пока не начал находить у себя в ящике его почту.