Андерс де ла Мотт - Осеннее преступление

Усталость брала свое, мысли начали путаться. Великан Матс и его история. Матс сказал, что Карина Педерсен замерзла так, что губы посинели. Откуда он знает? Может, сестра ему рассказала, но это вряд ли. Мари и Матс, похоже, не очень близки.

Мысли спутались, и Анна соскользнула куда-то между сном и бодрствованием. Она уже почти спала, когда ей показалось, что наверху, в зале для проповедей, скрипнула половица.

На следующий день Анна была в кабинете уже в семь утра. Агнес уехала к поезду на “веспе”, так что они даже не виделись, не говоря уж о том, чтобы перемолвиться словом.

Руководитель группы экспертов — или кто-то из ее следователей — распечатал выдержку из реестра судимостей и отпечатки пальцев Рюландера и положил в папку на ее рабочем столе. Анна, конечно, оценила эффективность работы, однако решила, что неплохо бы впредь запирать дверь кабинета. Фото восьмилетней давности, борода чуть короче и очки обычные, но, без сомнения, Кент Юаким Рюландер и покойник с березы — одно и то же лицо.

Анна полистала документы. Рюландер начал свой путь, когда ему еще не было двадцати: мелкие кражи, наркотики, потом дорос до угона машин, краж со взломом и торговли краденым. Последовавшие затем более серьезные преступления, связанные с наркотиками, привели его в тюрьму на несколько лет. Едва Рюландер вышел на свободу, как карусель завертелась снова. Он колесил по южной и центральной Швеции, меняя адреса почти каждый год. Наркотики постепенно сменились мошенничеством, подделкой документов и хищениями — преступлениями, которые караются меньшим тюремным сроком, но требуют большей предприимчивости. Рюландер, безусловно, был совсем не дурак. У него, как у многих преступников, имелось несколько имен. Он называл себя Кента, Кекке, Юкке и подобными вариациями обоих своих имен. Фамилию он тоже менял не меньше трех раз, пока не остановился на “Рюландер”. Анна поискала родственников и выяснила, что родители Рюландера умерли, что женат он не был, но после недолгого исследования она обнаружила трех детей, все от разных женщин. Первая дочь родилась в начале девяностых, когда Рюландеру было немногим за двадцать. Двое других появились на свет, когда ему было уже хорошо за тридцать, и еще не достигли совершеннолетия. Анна решила поручить кому-нибудь из следовательской группы сообщить старшей дочери о гибели отца и узнать, что она намерена делать с телом, когда судебный медик закончит вскрытие. Анна закрыла папку. Кент Юаким Рюландер жил паразитом, избегал любой ответственности; у него, имевшего трех детей, не было семьи. И дни свои он окончил примерно так же, как жил. В полном одиночестве. Анна подумала про Агнес. Их отношения снова оказались в исходной точке, и Анна должна что-то с этим сделать. Вернуть себе чувство, которое у них было в те выходные. Расскажи ей, прошептал Хокан. Ты знаешь, что должна рассказать.

Анна прогнала его, сняла паспортное фото Рюландера на мобильный телефон и отослала диджею Кристиану. Потом позвонила и без околичностей спросила, о чем хотела спросить.

— Да. Это тот парень, что дал мне флешку.

— Вы уверены?

— Насколько возможно. Фотке уже несколько лет. Кстати, а почему вы спрашиваете? Вы же закрыли дело?

— Вы когда-нибудь слышали имя Кент Юаким Рюландер?

— Нет, насколько помню. Его так звали?

— Да.

— Я уже говорил — раньше я его не видел. Почему это так важно?

— Вчера Рюландера нашли мертвым в карьере “Glarea”.

— Вот черт! — Легкое раздражение в голосе сменилось любопытством. — А что случилось?

— Пытаемся разобраться. Пока вы, похоже, последний, кто говорил с Рюландером, поэтому вспомните, пожалуйста, что именно он вам говорил и каким показался.

В трубке несколько секунд было тихо.

— Ну, насколько я помню, он просто появился передо мной. Протянул флешку и пятисотку и попросил поставить песню, когда на танцпол выйдет Кайя Бьянка. Сказал, что потом даст еще денег. Я подумал, что это немного странно, но я и хуже видел. Одно лето работал на Ибице…

— Что с флешкой? — перебила Анна, пока Кристиан не пустился в воспоминания.

— Да не знаю. В воскресенье я съездил в парк, забрал вещи, а ее там уж не было.

— Больше ничего не помните? Может, вы что-то забыли рассказать?

Снова молчание в трубке.

— Ну, запомнилось кое-что.

— Так? — Анна прижала трубку к уху.

— Когда Алекс Морелль вцепился в меня, тот, другой, что-то орал мне в ухо. Повар. Как там его?