Хелен Монкс Тахар - Драгоценная ты

Сухие загрубевшие ладони. Я заметила взбухшие синие вены над запястьями — совсем как у матери.

— Иэн, ты пожалеешь.

— Нет, Кэтрин, не пожалею.

— Думаешь, я подарю вам свою половину квартиры по доброте душевной? Держи карман шире!

— Ах так?! Знаешь, что я тебе скажу, Кэтрин? Оставь меня и Лили в покое! Если будешь лезть и все портить, я напомню полиции Дербишира об одном давно закрытом дельце.

Мы оба замолчали.

— Иэн, разве вы недостаточно надо мной поиздевались? Еще не все отобрали? Теперь ты откопал записки двадцатилетней давности и несешь этот бред? Кстати, где сама рукопись?

— В надежном месте.

— Хорошо. Я убедилась — у тебя с ней серьезно. Иначе ты бы так себя не вел.

— Да, серьезно.

— Ты ошибаешься, Иэн. Ты неправильно меня понял. «Кормушка для ягнят» — вымысел. Но ничего, я тебя прощаю. Все нормально, правда. Я не создам вам лишних проблем. У тебя свое будущее, у меня — свое. Ты прав. Давай попрощаемся. Выпьем за прошлое?

Я наполнила его бокал до краев и чуть-чуть подлила себе. Иэн залпом осушил свою порцию.

— Сиди, я все уберу, — сказала я и унесла грязную посуду на кухню.

Иэн не заметил, что вернулась я уже без бокала.

Он продолжил пить один, мы стали вспоминать знакомство. Мы встретились в японском ресторанчике в Сохо. Оба пришли на рождественский корпоратив с коллегами, и оба отсиживались в баре. С Иэном было приятно, весело. Оказалось, он тоже ненавидит «Титаник». Тогда все восторгались «Титаником». Кроме нас с Иэном. Нас всегда связывала ненависть к глупостям, которые принято любить и соблюдать — например, пресные моногамные отношения или отказ посылать все к черту время от времени.

Иэн быстро пьянел. В моменты, когда он впадал в забытье, я брала кухонное полотенце и стирала свои отпечатки с бутылок — аккуратно, не пропуская ни одной. Один раз, придя в сознание, Иэн пробормотал:

— Кэтрин Росс, ты нереальная женщина! Что бы ты ни сделала, что бы с нами ни произошло дальше — я всегда буду считать тебя офигенной. Знай — я не хотел тебя обидеть.

Не хотел? Зачем тогда обидел? Почему меня всегда ранят и вынуждают делать вещи, от которых становится еще больнее?

— Я знаю, Иэн, ты не хотел. Но обидел.

— Я не хотел тебе зла, Кэти… Ты… ты… потрясающая…

— Что ж, за это надо выпить. Налей-ка себе еще!

Он неловко приподнялся, стал по очереди хватать пустые бутылки.

Я смотрела на него и вспоминала, как же легко влюбилась, и думала, как сложно будет сделать то, что я должна.

Иэн наполнил бокал в последний раз.

— Завтра брошу… Совсем.

Вино выпито. Кокаина не осталось.

Вечер Иэна подошел к концу.

Я должна защитить себя от боли. Как и тогда, когда я смогла защититься от матери. Вырвалась на свободу. Однако мало получить свободу, ее нужно сохранить. Поэтому нельзя плыть по течению. Не все способны это понять, а ты, Лили, понимаешь, я уверена.

Иэн завалился на потрепанный диванчик. Я стояла над ним и смотрела. Дедушка после рождественского ужина. Немного похудел за прошедший месяц… Я люблю его. Всегда буду любить.

Дыхание было поверхностным и ровным. Он спал на спине с приоткрытым ртом, согнув колени.

— Иэн! Иэн! — Я потрясла его за плечо.

Он отключился окончательно.

Я надела кожаную куртку и пошла на кухню. Спустив рукава на ладони, вытащила из посудомойки свою посуду — тарелки, вилку, нож, стакан — и расставила по местам, достала чашу, в которой он мариновал мясо. Иэн и его маринады… Настоящая алхимия, превращающая жесткую плоть в нежнейшее лакомство, дешевку в деликатес; он мог повернуть время вспять — превратить старую баранину в нежнейшее мясо ягненка. Я думала, мы вместе навсегда и он всегда будет меня поддерживать. Думала, у нас особенные отношения, что только крепнут с годами. Непростые, но особенные. Я ошибалась. Твоя власть над ним оказалась сильнее, чем моя.

Обхватив чашу защищенными курткой ладонями, я принесла ее в гостиную и поставила на ковер. Опустилась на колени, наклонилась, засунула два пальца в рот и наполнила ее собственной рвотой. Оглянулась проверить, не очнулся ли Иэн от звуков. Нет, он спал.

Я подошла, раздвинула пальцами его приоткрытый рот и стала вливать рвоту.

Он захлебывался, но не мог повернуть голову. Я продолжала лить — медленно, равномерно. Иэн издавал булькающие звуки. Опустошив чашу, я пошла на кухню и вымыла ее. Когда вернулась, он уже затих и лежал неподвижно.

Иэн. Мой дорогой…

Если смотреть правде в глаза, Иэн примерно так и кончил бы без меня. Некоторые просто не способны выжить без более сильной второй половинки. Тебе не понять, ты слишком молода. Я лишь слегка ускорила события — это не преступление.