Хелен Монкс Тахар - Драгоценная ты

Вышеперечисленные меры приняты в соответствии с новым договором об условиях труда, подписанном Вами после смены руководства журнала.

Мы сообщим о результатах расследования, а пока настоятельно просим Вас воздержаться от контактов с сотрудниками журнала «Руководитель».

Разумеется, я сразу позвонила Джемме.

— Кэтрин, вам же было ясно сказано — воздержаться от…

— Джемма, это полный маразм! — перебила я. — Корпоративную карту мне еще не выдали. Опять ваши с Лили козни?

Пауза.

— Я кладу трубку, Кэтрин. Больше не звоните.

После разговора я вернулась в гостиницу и села в холле. Безумно хотелось позвонить Иэну, я боролась с искушением. Интересно, рассказала ли ты ему об увольнении? Хотя зачем? Он может пожалеть меня и позвать обратно. В конце концов я все же набрала его номер. Пусть знает, что я теперь не только бездомная, а еще и безработная.

Абонент недоступен — Иэн меня заблокировал. Замечательная идея… Ты посоветовала? Да, чтобы нас разлучить, необходимо принять все возможные меры. Я нужна ему, всегда буду нужна! Только я по-настоящему его понимаю.

«Постоянные нарушения финансовой дисциплины» — говорилось в письме. Ясное дело — ты меня подставила. Надо продумать стратегию защиты. Начнем с того, что карту, средствами с которой якобы злоупотребляла, я и в глаза не видела. Доводы стали приходить один за другим:

1. Отсутствие безопасного рабочего пространства: меня не защищали от угроз и компрометирующих писем.

2. Дискриминация по возрастному признаку и протекция родне. Мои функции были переданы более молодой и неопытной сотруднице, которая по чистой случайности приходится племянницей издателю.

3. Несправедливое обращение в связи с психическим заболеванием — сотрудника, пережившего депрессию, нормальный работодатель должен поддерживать, а не пытаться уволить.

Я не уйду без боя. Буду биться до конца, тем более терять мне нечего.

Прошло четыре дня. Иэн молчит. Если нагрянуть самой, ничего хорошего не выйдет. Буду выглядеть жалкой и зависимой. На меня это не похоже. Придется ждать. Хотел месяц — пожалуйста. От тебя вестей тоже не было (впрочем, и не ожидалось). Я очень часто порывалась тебе позвонить, особенно после бокала вина. Впрочем, ты наверняка только и ждешь моего звонка. А я не желаю сдаваться. Ты сильно недооценила противника, Лили. Не учла, что имеешь дело с Кэтрин Росс.

И с работы писем больше не приходило. Минус на карте приближался к критической отметке, из гостиницы пришлось съехать на пятый день. Пора было задуматься об экономии. Я позвонила в банк и договорилась об арендных каникулах. Детское словечко «каникулы» не вязалось с серьезностью ситуации. Ладно хоть коммунальные платежи всегда оплачивал Иэн со сдачи квартиры в Холлоуэе. Однако повседневные расходы тоже пора было урезать. Я свела траты до минимума. Душ принимала в фитнес-клубе (благо еще не истек срок абонемента). Ночевала в машине. Выпивала обычную дозу снотворного и пристраивалась на заднем сиденье. И терпеливо ждала, когда Иэну надоест борьба с пьянством, он соскучится и я смогу вернуться домой. Когда акула спрячет плавник, уйдет обратно в темные глубины.

Ты ведь не ожидала подобной стойкости, правда, Лили? Ты снежинка. Тебе и не снилось, что мне пришлось пережить. Мать, например, морила меня голодом в детстве. Сейчас это признали бы за «жестокое обращение», а тогда, в восьмидесятые, считалось строгостью. Мы выросли закаленными, готовыми к трудностям. Чего мы только не натерпелись от родителей — даже от самых мягких. А моя мама была вовсе не из мягких, благодаря ей я и научилась держать удар. Да, пусть последние пару лет я поддалась слабости. Однако в экстренных ситуациях я всегда умела собраться. Итак, я осталась почти без средств. На грани нищеты. Ничего, проживу сколько потребуется. Как ни странно, я даже успокоилась — выживать мне не в первой. Мало того, я решила начать новый роман. Иэн всегда ценил во мне стойкость. Я представляла, как он узнает о моих скитаниях, оценит и влюбится заново.

Конечно, было непросто.

Особенно в первый вечер, когда я два часа колесила по городу в поисках тихой улочки, где можно встать на ночь, а потом — любой парковки, чтобы хоть немного поспать. Наш район открылся для меня по-новому. Отыскала укромное место у служебного въезда магазина, за Черч-стрит. Как раз вовремя — снотворное начинало действовать.

На следующее утро я проснулась до рассвета, все тело ныло. Почему я отказалась родить Иэну ребенка? Вдруг он прав и, вопреки всему, я стала бы счастливой матерью? Нет, в глубине души я знала: ребенок сделает нас еще более несчастными. «Ничего, — думала я, — сойдемся, все обсудим, начнем заново. Перестанем пить. Поможем друг другу писать; разберемся с работой. Или вообще уедем из Лондона, устроим полную перезагрузку».