Джозеф Нокс - Улыбающийся человек

Я схватился за стойку бара. Посмотрел на Шан.

— Все хорошо, — повторяла она дрожащим голосом. — Все хорошо.

В ушах что-то щелкнуло, зазвенело. Рот наполнился слюной. Искрящиеся сполохи перед глазами слились в ревущий огненный поток. Шан потянулась к моей руке, но я уже поднимался над землей, выходил из тела.

Я схватил бутылку «Джека Дэниелса» за горлышко, замахнулся, так что потекло по рукам, и со всей силы обрушил ее на затылок Бейтмена. Все вокруг окатило фонтаном стеклянно-кровавых брызг, руки сотрясла сильнейшая отдача. Бейтмен устоял, схватившись за стену. Повернулся, потрогал голову и оскалил рот, похожий на рану.

Я сжал в руках «розочку».

С нечеловеческим воплем ринулся на Бейтмена.

Его рука рванулась вперед, как поршень, и обрушила на меня сильнейший удар. Я повалился на парочку за ближайшим столиком. Бейтмен ринулся ко мне. Я откатился, и вместо меня досталось парню, на которого я до этого упал. Не успел я подняться с колен, как Бейтмен снова набросился на меня, и я попытался ударить его снизу в пах. Он вовремя увернулся, и удар пришелся в бедро. Бейтмен покачнулся, но не упал. Опершись на опрокинутый столик, он пнул меня в голову. Падая, я описал в воздухе идеальную дугу. Бейтмен обрушился на меня всем своим весом.

Схватил за челюсть и принялся молотить головой о бетонный пол. Я дважды ударил его в затылок, но он даже не заметил. Его хватка крепчала. Он казался сплошной грудой мышц, которая вот-вот меня убьет. Я шарил руками по полу в поисках опоры.

Или какого-нибудь предмета.

Правой рукой я нащупал разбитый стакан, упавший с поломанного стола. Бейтмен замахнулся для очередного удара. Я сжал осколки так, что из ладони брызнула кровь, и всадил зазубренное стекло Бейтмену в здоровую половину лица. Вдавил, что есть силы. С диким воплем Бейтмен запрокинул голову и разжал руки. На этот раз я пнул его в пах так, что его перекосило от боли. Я поднялся на ноги, наступив на перевернутый столик.

Здоровый глаз Бейтмена кровил, а лицо приобрело цвет окислившейся меди.

Я врезал ему кулаком в живот. Он согнулся пополам и блеванул. Обхватив его за шею, я с такой силой врезал ему в нос коленом, что нога онемела. Потом отступил, держась за голову. Бейтмен пошатнулся раз, другой, испустил изо рта струйку крови и повалился на пол. Я упал на него, слезы застилали мне глаза, но я, задыхаясь, колотил его по лицу, по шее, по груди.

Плечо мне сжала чья-то рука, я ее сбросил. Меня снова схватили за плечи, потянули вверх. Оттаскивали от Бейтмена, а я двумя руками раздирал ему рот и что-то кричал. Меня оторвали от него и поволокли через зал. Все вокруг было разбито. Посетители жались к стенам, испуганно прижимали ладони ко рту. Успокаивали друг друга. Сидели на полу, закрывая руками порезы и ушибы. Я смотрел на удаляющуюся от меня Шан. Она плакала в баре, закрыв лицо руками.

К тому времени как меня заперли в камере, я вправил себе челюсть. Настаивать на разговоре с дежурным или на телефонном звонке было слишком поздно. Звонить все равно было некому.

Да и что я скажу?

Четверо топтал зашвырнули меня в полицейский фургон. Я чувствовал каждую кочку. Виски сверлила запредельная боль. На мгновение подумалось, что происходящее — ночной кошмар и я вот-вот проснусь. Но вместо этого меня арестовали и посадили под замок.

Добро пожаловать в ад.

Топталы были суперлюдьми, не выходящими из состояния полной боевой готовности. Демонстрировали невиданные результаты тестов на интеллект, эмоциональную отзывчивость и интуицию. Разумеется, таким рады в современной полиции. Во время дежурств они попивали протеиновые коктейли, тягали гири и беззлобно задирали друг друга. Когда поступал вызов, они оперативно выезжали на место и прекращали беспредел.

Неуклонно повышая свое мастерство.

Возможно, мне повезло, что я остался жив, хотя как посмотреть.

От запаха крови, пота и бурбона крутило желудок. Колено, которым я двинул Бейтмена в лицо, не сгибалось, а голова болела так, будто череп раскололи, а потом склеили в темноте. На ощупь она казалась чужой и обзавелась незнакомым рельефом из рубцов, шрамов и шишек. Сотрясение виделось бесконечной ломаной линией горизонта, а руки в порезах и ссадинах казались чужими. Руки психопата. Правая ладонь блестела от осколков стекла, которое я вонзил в лицо Бейтмена, и я еще выковыривал их, когда засов отодвинули.

— Отойдите от двери, — скомандовал дежурный.

Он был весь какой-то гладкий, даже без линии подбородка. И без малейшего намека на чувство юмора. Я никак не мог запомнить его имя. Он будто представлял собой промежуточную ступень эволюции, после которой люди стали людьми.