Джозеф Нокс: Улыбающийся человек

Паррс подался вперед:

— А зачем Блику понадобилось его убивать?

— Говорит, поссорились из-за денег, но мне это кажется неправдоподобным…

— Почему?

— Улыбающийся человек был смертельно болен, ему оставалось жить несколько недель…

— Думаете, поспорили о смысле жизни?.. — произнесла Стромер впервые с тех пор, как я вошел в кабинет.

— Началось с мошенничества с документами, а закончилось чем-то поистине зловещим. Блик понимал, что Наташа Рив представляет для него угрозу, она может его узнать. Хотел решить эту проблему заранее.

Паррс улыбнулся:

— Полагаешь, будущий покойник возражал против ее убийства? — Он повернулся к Стромер. — Эйдан излишне сентиментально относится к вопросам жизни и смерти. — Его взгляд снова метнулся ко мне. — Мы говорим о закоренелом преступнике. Не ищи ему оправданий. И все же…

— Сэр?

Взгляд красных глаз остановился на мне.

— Клочок бумаги, вшитый в брюки. Похоже на послание…

— Возможно, но мы не знаем кому. И наверное, уже не узнаем.

Паррс недоверчиво хмыкнул:

— И Блик утверждает, что настоящий Фредди Койл умер естественной смертью?

Я кивнул:

— Но не говорит, где труп. А без него ничего доказать нельзя. В любом случае, в смерти Койла он увидел возможность завладеть его состоянием. До окончательного решения вопроса с отелем он получал бы только ежемесячное жалованье. Но если траст ликвидируют, ему отойдет половина денег, полученных от продажи. Койл был затворником, а Блик вел его дела. Знал их изнутри.

— В буквальном смысле, — прокомментировал Паррс.

— Он распространил слухи о сердечном приступе, пропал из поля зрения, похудел до неузнаваемости и стал превращаться во Фредди Койла. То, что настоящий Койл отдалился от жены, облегчило задачу.

— И в этом во всем ему помог наш улыбающийся человек.

Я кивнул:

— Специалист по махинациям с документами, удостоверяющими личность.

— Все это со слов Блика, — возразил Паррс. — Но я не могу понять, как ты все это провернул, а, Эйдан? Для того чтобы устроить западню в «Палас-отеле», нужно было знать, что Зубоскал был… кем? Специалистом по исчезновениям? И еще нужно было знать, что убийца занервничает из-за того, что Зубоскал оставил нам послание…

Я понимал, куда он клонит, но я обещал Эми Берроуз, что ее имя не будет фигурировать в расследовании. Я знал, что она не пойдет в полицию рассказывать о том, как улыбающийся человек спас ей жизнь, а если ее заставят или убедят дать показания, то это поставит ее под угрозу. Ее найдут те, от кого она столько лет скрывалась.

Дело того не стоило.

— Занимаясь другим расследованием, я обнаружил, что Блик, выдающий себя за Фредди Койла, вступил в эксклюзивный мужской клуб. Странный поступок, учитывая, что Койл совсем недавно признался самому себе и окружающим, что он гей, а клуб предназначался для гетеросексуальных мужчин. Этот факт вкупе с загадочностью Блика послужил тревожным звоночком. Еще после убийства в пятьсот тринадцатом номере несколько раз включали свет. Обыскивали номер, боясь, что полиция найдет улики. И это был кто-то с доступом в здание. Например, Койл. Были и еще знаки. Я обратил внимание на то, что Койл мало пил. Но когда я навестил его в первый раз, он распивал коктейли в десять утра. Я нашел набор для вейпа под диваном и слышал чей-то голос в соседней комнате. Теперь ясно, что это была Аниса. Я мог бы и раньше догадаться, но меня сбило с толку то, что Койл — гей. Когда Алисия сообщила мне, что он — VIP-клиент клуба «Инкогнито», все изменилось. Аниса курила сигарету во время нашей поездки в дом Блика. Сказала, что не помнит, где оставила вейп, и у меня от внезапной догадки по спине прошел холодок.

Стромер отошла от стены:

— А кто напал на Эми Берроуз?

Все это время я старался увести разговор от нее. Я почти не сомневался, что человек со строительным пистолетом — Энтони Блик. Либо улыбающийся человек проговорился ему про Эми, либо он проследил за нами до ее дома, а может, и то и другое. У Блика были веские мотивы заставить молчать единственного человека, который мог добавить в картину недостающий элемент и сообщить, кто помог ему скрыть свою настоящую личность.

— По всей видимости, нападение никак не связано с расследованием, — подытожил я. — Там другое дело. Семейное. Мы над ним работаем.

— А обморок на опознании? — Стромер недоверчиво посмотрела на меня. — Или она знала этого человека, или что-то утаила.

— Да, утаила, — сказал я. — Она любила Росса Брауна, человека, которого мы сначала считали жертвой убийства. Когда она поняла, что он не умер, то от радости потеряла сознание.