Джозеф Нокс: Улыбающийся человек

На месте кухонных окон зияли дыры. Яркий свет заходящего солнца слепил глаза. Вопреки моим ожиданиям комната смерти утратила гипнотическую силу. У зданий короткая память. Бейтмен наблюдал за мной с порога, будто не хотел переступать некий рубеж.

— Что тут тогда произошло? — спросил я.

Он посмотрел на меня здоровым глазом:

— Они ее убили.

— Жену Фиска? Почему?

Бейтмен пожал плечами и медленно произнес:

— Фиск отказывался говорить, где сумка.

— А ты как узнал?

— Что?

— Я спросил, от кого ты узнал, где она, раз Фиск молчал? Ты привез нас сюда и сказал мне, где искать…

Казалось, фигура Бейтмена увеличивается на глазах, заполняя собой дверной проем.

— Где сумка, Эйдан?

— Посмотри правде в глаза. Ты знаешь ответ.

— Пропала… — Он усмехнулся.

Я кивнул:

— Я упал в ручей. Услышал выстрел и вышвырнул чертову сумку в воду.

Бейтмен понимающе кивал.

— Ты знал. Тогда зачем все это? Зачем было следить за мной? Звонить, драться…

— Я и в квартиру заходил, пока тебя не было, — усмехнулся Бейтмен. — Читал твою почту, пил из бутылки. Посмотри правде в глаза. Ты знаешь ответ…

— Это ты притащил меня сюда посреди ночи. Я был ребенком.

— С тех пор вырос, — сказал он. — Я знал, что сумка пропала. Годы пропали. Жизнь пропала. — Он провел рукой по изуродованному лицу, которое когда-то так нравилось женщинам, и подытожил: — Все пропало.

Бейтмен не обладал внутренним миром. Жестокость была его единственной формой существования.

— Не надо было тебе приезжать сюда, Эйд…

— Ты вломился в дом моей сестры, у меня не было выбора.

Он улыбнулся, кивнул.

— Вообще-то, я собирался с тобой поговорить. — Я отступил на шаг. — Про то, как рождается насилие. Человек делает неправильный выбор раз, другой, и получается замкнутый круг. Если бы кто-нибудь его разорвал, насилие бы ушло из нашей жизни. — Я отступил еще дальше к окну. — Во мне склонность к насилию — от тебя. А в тебе от кого?

Бейтмен только фыркнул.

— Как я уже сказал, это — результат выбора, — продолжал я. — Так вот, я собирался сказать тебе, что больше в этом не участвую. Если мы приехали сюда драться, ты — победил. Можешь меня убить, я выше этого.

— Как трогательно… — Бейтмен переступил через порог.

— Ты подставил подельников, потому что они не хотели убивать жену Фиска. И его самого.

Бейтмен сделал еще шаг.

— Не смей приближаться, — сказал я.

Он расхохотался:

— А то что, мистер Ненасилие, мистер Разорви-Круг? — Он сделал еще шаг ко мне.

— Ты меня не слушаешь. Я ведь сказал, что хотел сделать.

— Но я убил женщину. — Бейтмен изобразил, что смахивает слезы.

— Ты убил нас обоих, — сказал я. — Ты сам во всем виноват.

Его лицо вопросительно скривилось.

— Ты вломился в дом моей сестры, у меня не было выбора, — повторил я.

С улицы послышался гул мотора. Бейтмен замер.

К дому подъезжал автомобиль.

Бейтмен бросился к входной двери, углядел крышу белого фургона и рассмеялся. Не издевательски и притворно, а от души.

— Подкрепление? — Он вытянул руки вперед, будто подставляя их для наручников. — За что арестуешь? За телефонное хулиганство?.. — Он заговорил гораздо отчетливее, стало ясно, что дефект речи он изображал для вящего эффекта.

— Нет, не за это, — сказал я.

— За взлом? Да меня освободят еще до того, как ты вернешься в город…

— Знаю. — Я вышел в коридор.

Бейтмен завел руку мне за ухо. Вместо монеты достал мятый клочок бумаги.

С именем моей сестры.

И адресом.

— На, я и так помню, — процедил он, брызжа слюной мне в лицо, и бросил бумажку к моим ногам.

— Разглядишь здоровым глазом, кто там, Бейтмен? — Я кивнул на открытую дверь у него за спиной.

Он обернулся.

С водительского места вылез Ники Фиск. Обошел фургон, открыл дверцу и помог выйти самому худому человеку на свете.

Своему отцу, Николасу Фиску-старшему.

От изумления Бейтмен раззявил изуродованный рот. Попятился и, споткнувшись, грузно осел на пол. С кряхтеньем поднялся на ноги и бросился в кухню, зияющую оконными проемами. Раздался влажный хруст. Бейтмен проковылял обратно в коридор, держась за окровавленный нос. Из кухни выскочил Донни Фиск с гвоздодером. Его отец подходил к двери.

— Привет, Бейтс, — сказал Фиск. — Хорошо выглядишь…

Бейтмен высморкал кровь в ладони и рванулся к двери. Ники сбил его с ног хуком справа. Потом ухватил за ноги, а его братец — за плечи. Если у Фиска-старшего от боксерских замашек осталось только дерганье головой, то его сыновья двигались бесшумно, словно тени. Они направились к двери подвала. Того самого, из которого я освободил их отца много лет назад.