Андерс Рослунд - Именинница

— Ты и я, — начал комиссар, — мы виделись семнадцать лет назад, когда я допрашивал тебя по делу об убийстве целой семьи. Понимаешь, о чем я, дьявол? И то, что я допрашивал твоих приятелей — Дейяна, Бранко и Эрмира, ты, конечно, тоже помнишь. А потом еще вашего работодателя, которого был вынужден отпустить по истечении семидесяти двух часов, чтобы он потом буквально у меня на глазах покинул страну, — поверь, такое не забывается. И тогда, Заравич, как ты тоже, конечно, помнишь, я поклялся вам и себе, что в жизни больше не пойду ни на что подобное. Я имею в виду, чтобы, поймав убийцу, отпустить его. И поэтому, если ты…

— Ты высказался?

Заравич оставался все в том же положении, спиной к полицейским. Гренс наклонился к его уху, зашипел:

— Я выскажусь только после того, как смогу задавать тебе вопросы, глядя в глаза.

Нависла пауза. В тесной камере не было ничего, кроме раковины, вмурованного в стену стола, табуретки и койки.

Несколько минут напряженного ожидания, и Заравич демонстративно медленно перевернулся на дру- гой бок.

— Говори, зачем пришел, и сматывайся.

— Смотаюсь, не беспокойся. Если, конечно, того захочу. В отличие от тебя, я могу входить и выходить отсюда, когда мне вздумается. Но сначала мы побеседуем немного. Ты, кажется, не слишком взволнован смертью своих коллег, которых перестреляли одного за другим?

— Взволнован? С какой стати?

— Уж больно быстро все произошло. Два мертвеца за одно утро, третий на следующее.

— От пуль же, не от старости. Так почему это должно меня заботить? Вот ты, комиссар, или кто ты там, сколько тебе лет?

— Трое убиты в течение суток. Между тем как четвертый как ни в чем не бывало пирует на свадьбе в белом смокинге и даже не думает об осторожности, после того как его приятели так неожиданно покинули этот мир.

— Послушай, ты! Человеку нашей профессии не дело трястись от страха.

— Да тебе, похоже, и в самом деле нечего бояться. Это ведь ты их всех перестрелял.

Душко Заравич рассмеялся. Без тени иронии или пренебрежения — от души.

— Так вот почему вы все это затеяли, чертовы копы. Ты думаешь, что это я бегаю по городу и срываю плохое настроение на своих несчастных братьях?

Эверт Гренс встретил взгляд, который мог означать что угодно.

То, что он, комиссар Гренс, сидит в тюремной камере убийцы, который подкупил одного из его коллег-полицейских и получил доступ к секретным документам.

Что тот, кто растянулся на койке, следующий в списке жертв, и поэтому должен быть благодарен полиции за то, что он здесь.

Что он не имеет никакого отношения ко всему этому, ни в качестве жертвы, ни в качестве убийцы.

Что, несмотря на это, некоторое время он все-таки может пробыть и здесь.

— Мы полагаем, что некая преступная организация хочет закрепиться на нелегальном рынке оружия в Швеции и что ты устранил их возможных конкурентов. И тот, кто дал тебе это задание, находится в Албании.

— Ты серьезно? Что ты такое несешь?

— Я несу, что уже тогда, семнадцать лет назад, ты был замешан всерьез. Может, даже лично участвовал в той бойне по заданию того, кто любит называть себя Королем Золтаном. И что на сегодняшний день имеются десятки тысяч единиц оружия, общей стоимостью на миллиард евро, при помощи которого сам Король Золтан или кто-то помельче, вроде тебя, намеревается расстрелять десятки или даже сотни людей.

Тут Заравич снова расхохотался от души:

— Послушай, чертов коп, ты не хуже меня знаешь, что это такой же подлог, как и этот ваш арест. Но даже если это и правда, с какой стати мне перед тобой каяться? Посмотри на мои руки, коп. Видишь, что у меня есть? Ногти. А знаешь, сколько потребуется времени, чтобы они как следует отросли? Я расправлялся и не с такими следователями, как ты.

С этими словами Душко Заравич снова отвернулся. В белом смокинге — спиной к Гренсу, лицом в стену камеры. Комиссар кивнул Хермансон, поджидавшей у двери. Для первого раза было достаточно.

Они дошли до ближайшей к выходу камеры, где, как всегда, кипела жизнь, — с Интернетом, вентиляторами, которые крутились на полную мощность, и громкоголосыми охранниками, — когда Хермансон наконец заговорила:

— Ты хорошо играл.

— Играл?

— Это прозвучало так, словно ты и в самом деле в чем-то его подозреваешь. Между тем как твоя единственная цель — на некоторое время его изолировать, только и всего.

— Но он и в самом деле может быть замешан. И если это так, я посажу его по-настоящему, как только найдем продавшегося полицейского.