Андерс Рослунд - Именинница

Он сразу понял, когда она уснула. Во сне мама дышала по-другому. Хюго встал и осторожно пошел к двери. Он должен был сделать это, потому что слышал не только то, как мама доставала кастрюлю и стучала молотком по телефону, но и кое-что из их с папой разго- вора.

А именно, как мама переспросила про запасной выход. Папа ни за что не затронул бы этой темы, не будь она важна. И поэтому Хюго должен разузнать все про этот запасной выход. Мальчик прошмыгнул в шкафчик под мойкой на кухне, где хранились молоток и кастрюля и много другого хлама. Закрыл дверцу и включил фонарик на мобильнике. Он ведь обманул папу, иногда нужно и такое. «Хюго, — сказал папа, — мы ничего не возьмем из дома, кроме одежды, о’кей?» — и вытащил телефон из кармана старшего сына. «Вот эту штуку ты точно должен оставить здесь». Когда папа положил телефон в выдвижной ящик в буфете, Хюго сказал, что ему нужно в туалет. Заперся, дождался, пока папа уйдет, спустил воду, чтобы заглушить звук выдвигаемого ящика, и снова забрал телефон.

Поэтому теперь Хюго мог посветить себе фонариком.

Под мойкой было ужасно грязно. Остатки еды, комки пыли и отвратительные пятна плесени. Снизу ко дну мойки был приклеен скотчем какой-то предмет. Хюго посмотрел — пистолет, настоящий. Польский, каких у папы много. Может, это и имелось в виду под «запасным вы- ходом»?

Мальчик отклеил «игрушку», взвесил на ладони. Прицелился в стенку шкафчика и снова приклеил пистолет к дну мойки. Нет, папа не мог рассчитывать на то, что мама будет стрелять в людей.

Хюго выключил фонарик, вылез из кухонного шкафчика и углубился дальше в темноту квартиры. Осмотрел два гардероба в прихожей — пусто. Ничего, кроме запаха чужих людей. Третий гардероб в спальне был просторнее остальных. Хюго прошмыгнул мимо спящей мамы, Расмуса и Луизы, закрылся внутри и посветил фонариком. Пусто, как и везде. Правда, здесь были еще и полки, которые невозможно было осмотреть снизу. Хюго вскарабкался сначала на одну, потом на другую, как по лестнице. А когда опять спрыгнул вниз, дно гардероба под ним будто закачалось. Хюго попробовал еще раз — вне сомнения, дно двигалось. Он опустился на колени, посветил фонариком направо, налево — вот оно.

За дверной коробкой торчало что-то черное, вроде набалдашника или круглой дверной ручки. Хюго потрогал — такие обычно ставят на дверцах кухонных шкафов. Мальчик уже понял, что под ним люк, который он не может открыть, потому что сидит на нем. Нужно выйти из гардероба, но Хюго боялся разбудить маму. Или Луизу, которая разбудит маму.

Потому что в этом случае все раскроется.

Тайна «запасного выхода», о котором говорил папа.

22.41. (Осталось 2 дня, 23 часа и 19 минут)

Так хотелось позвонить ей снова, — единственному человеку, с которым Пит чувствовал себя более-менее спокойно. Она была мягкой и жесткой одновременно, податливой и требовательной, и главное — это она дала ему понять, что любви надо еще научиться. Но Пит переборол себя, как ни болело в груди.

Каждый контакт — это след. А им нельзя оставлять следов, во всяком случае непреднамеренных. Вместо этого Пит уничтожил телефон, — тем же способом, как это сделала, — на что он надеялся, во всяком случае, — и Зофия.

Сначала тот единственный, в котором только и можно было услышать ее голос. Потом и другой, с отвратительным, искаженным голосом. Поэтому Эверту Гренсу, вышедшему на кухню за очередной чашкой кофе, — трудно сказать, какой по счету, — пришлось переступить через пустую банку из-под ацетона, пару любимых кастрюль, рифленый молоточек для мяса и кухонные полотенца со свежими дырками. Кроме того, по полу были разбросаны мельчайшие кусочки пластика.

— Это то, о чем я подумал?

— Полагаю, что так.

— Большая куча. Тот телефон ты тоже разбил? Единственную связующую нить между тобой и шантажистом?

— Я решил, что пришло время это сделать.

— Ты отдаешь себе отчет, что произойдет, когда он в следующий раз попытается с тобой связаться? Ад и громы небесные…

— Они не знают, где находится моя семья. И где нахожусь я.

— Пока не знают, Хоффман. Пока…

— Они не узнают этого никогда, если у нас все получится.

Гренс отыскал в кладовке мешок для мусора, подержал, пока Хоффман ссыпал туда осколки.

— Поскольку это был больше, чем просто телефон, полагаю, ты сменил номер. Мне он нужен, если, конечно, мы все еще напарники.

— Я меняю их по два раза на дню. Шесть номеров — ты получишь их все.

Эверт Гренс поставил на стол две чашки с кофе — для себя и для гостя.