Андерс Рослунд - Именинница

Он испытующе посмотрел на нее:

— Кстати, насчет продавшегося полицейского… у тебя с этим по-прежнему нет проблем?

Но Хермансон не ответила и на этот раз.

— Потому что мы возьмем сразу и коррумпированного коллегу, и того, кто убивал двумя выстрелами в голову. Я уже послал человека в Албанию на поиски того, кто всем этим заправляет.

— Человека?

— Да. Он, как и я, посчитал, что лучше разобраться с этим на месте.

— Это его я видела на твоей кухне?

— Похоже на то.

В лифте и Гренс, и Хермансон не знали, куда глаза девать. Создалась та самая неуютная обстановка, когда любое сказанное слово кажется лишним. И даже более того, ведь Эверт Гренс во второй раз обвинил одного из своих коллег в измене. По пути к следующему лифту нужно было миновать в общей сложности пять пунктов контроля, на каждом из которых требовалась карта-пропуск. Между вторым и третьим Гренс не выдержал:

— Я… я хочу перед тобой извиниться.

Хермансон вытащила свою карточку, и они пошли дальше.

— Я ни в чем тебя не виню, Хермансон. Но вся эта безумная история со взломом сейфа в кабинете Вильсона… и твой отказ следить за ним, и… Теперь все изменилось. Ты арестовала Заравича, и я в тебе больше не сомневаюсь.

Она резко остановилась.

— Нет, Эверт. Ты с самого начала не должен был во мне сомневаться. Еще один такой случай — и я подаю прошение о переводе. Ты понимаешь меня?

Она смотрела на него, сквозь него. Так, как это умела она одна.

— Да, Хермансон. Я понимаю.

Четвертая дверь, пятая дверь, последний лифт — на этот раз на этаж отдела криминальных расследований. Но в последний момент вместо того, чтобы выйти, Гренс нажал на красную кнопку «стоп-кран», а потом на другую, со стрелочкой вниз.

— Есть еще кое-что…

Так или иначе, это к лучшему, что они наконец взломали лед. Хермансон была единственной, кто говорил с ним о таких вещах. Одна она, глядя комиссару в глаза, могла сказать, что он понятия не имеет, где проходит граница личного пространства, которую никто не вправе переступать, и что этим он, Гренс, похож на тех, чьи злодеяния он расследует, и все это страшно ее пугает. Сказать, повернуться и уйти, чтобы потом вернуться продолжать с ним работать как ни в чем не бывало. Именно поэтому Гренс и решил поговорить с Хермансон о том, что его сейчас так волновало.

— Понимаешь… у меня был один коллега, которого я очень любил… Наставник, ментор, вроде того… и вот, когда он должен был выйти на пенсию… Он изменился, понимаешь? В голове словно разверзлась черная бездна — пустота. Там не было ничего, именно потому, что у него не было ничего другого. И вот недели за две до ухода он позвонил в участок из дома и вызвал патруль… А потом застрелился — сунул дуло в рот. Знал, как это бывает, и поэтому постарался причинить коллегам как можно меньше хлопот.

Лифт остановился. И теперь Марианна Хермансон нажала кнопку со стрелочкой в противоположном направлении.

— Застрелился?

— Да.

— Потому что не выдержал?

— Он ничего не знал, кроме работы. Ничего не имел за стенами этого полицейского здания. Разве квартиру, в которой жил один.

Лифт снова остановился, и Хермансон нажала кнопку со стрелкой вниз, а потом опять вверх.

— И как звали этого твоего ментора?

— Звали?

— Да.

— Его звали…

— Ладно, Эверт. Можешь не отвечать.

В следующий раз, когда лифт остановился, они вышли и пошли по коридору отдела криминальных расследований. Кабинет Хермансон находился ближе к лифту. Перед тем, как она вошла, Гренс положил ей на плечо руку, чего никогда не делал раньше.

— Я не старик, просто много прожил. Понимаешь?

Они постояли некоторое время. Хермансон кивнула, и следующая остановка Гренса была на середине коридора, возле кофейной машины. Две чашки черного.

— Эверт?

Кабинет Свена был совсем рядом, дверь приоткрыта. Свен кивнул коллеге из-за письменного стола.

— Входи.

— Сейчас, я только…

— Входи, Эверт.

Гренс опустился на стул для посетителей. Свен закрыл дверь в коридор и занял место напротив шефа. Показал на чашки с кофе:

— Могу я взять одну?

— Ты же любишь с молоком.

Но Свен уже взял чашку и сделал глоток.

— Ты просил меня проследить за Хермансон.

— Теперь это не нужно.

— Тем не менее ты просил… И я следил за ней, какой гнусностью мне все это ни казалось… Послушай, Эверт, может, ты поручишь кому-нибудь проследить и за мной? Или уже поручил?

— Я же сказал…

— И, похоже, ты прав, Эверт.