Джейн Шемилт - Учись тонуть

Я обхожу вокруг штабеля, вдыхаю кислый от пыли воздух и ощущаю под ногами хруст сухих мушиных телец. Это папины вещи, прикасаться к ним тяжело, а выбросить невозможно. Я допиваю чай, включаю радио и берусь за дело. Газеты поверх содержимого ящиков потрескивают и рассыпаются от времени. Постепенно на полу возникают расползающиеся груды бумаг: материалы давних исследований, опубликованные статьи, комитетские отчеты, академические награды. Писем среди них нет. Те, что от мамы, до сих пор хранятся в отдельной коробке в его письменном столе. В последнем ящике — сотни банковских выписок и страховых бумаг. Папки. Квитанция от продажи лодки. На самом дне мои пальцы, царапнув фанеру и остатки сухих чайных листьев, находят паспорт. Отец продлил его за год до смерти.

На снимке он выглядит незнакомым. Не грустным, не улыбчивым, а просто другим. Свет из окна слишком яркий, я перехожу в тень и наконец понимаю, в чем дело. Прежде я уже видела подобное выражение на лице Джосайи, так смотрит довольный жизнью старик. Я присаживаюсь на край ящика. Значит, отец все-таки справился сам и без моей помощи обрел мир в своей душе. До меня вдруг доходит, что он жил с этим ощущением уже немало лет. Когда я спускаюсь в кабинет, чтобы положить паспорт в его стол, мое тело вдруг теряет опору. Мне кажется, будто чья-то рука отпустила меня и я плыву. Свободно и легко.

Всем, что осталось, я набила мешки, набирая полные охапки и утрамбовывая покомпактнее. Когда дело дошло до квитанции, ее я выбросить не смогла. На свалку пришлось съездить трижды. Мешки переваливались через край контейнеров и глухо шлепались на дно. Когда я возвращалась, мне казалось, что пустую машину слегка заносит на поворотах.

Мы с Адамом работаем с неполной нагрузкой и достигли равновесия, хотя, пожалуй, это не совсем верное слово. Семейный психолог посоветовал представлять наши жизни пересекающимися кругами, а не гирьками на весах. Мой круг — это семья, брак, работа и плавание. Сэм тоже учится плавать, мы с Адамом страхуем его. Он держится за нас, и мы его не торопим. Спокойных ночей становится все больше, эпизоды пробуждений, судорожных объятий и плача возникают все реже. Две недели назад Сэм произнес свое первое слово: «гав». Надеюсь, он имел в виду Коди, а не слюнявых чудовищ, которые его сторожили. Психиатр сказал, что проблемы могут проявиться позднее, но ему уже случалось ошибаться. С Элис.

Мы с Адамом тоже не спешим. По вторникам с Сэмом остается Меган, и мы плаваем вместе. Адам обгоняет меня баттерфляем, а я его — кролем. Мне доставляет удовольствие коснуться бортика первой. Некоторые привычки неискоренимы, бороться с ними бесполезно.

Зоуи растет целеустремленной. Говорит, что хочет стать ветеринаром. Она теперь тише и молчаливее, на всякий случай мы не спускаем с нее глаз.

С Элис все по-другому. Она постоянно болтает. Забегает вперед, возвращается назад, и это повторяется раз за разом. Психиатр был прав насчет ее тревожности, потери ощущения безопасности и обострения страха после рождения Сэма. К несчастью, никто не заметил, и это сыграло на руку Клэр.

В Кубунге, вскоре после нашего приезда, Элис услышала, как Теко шептала в трубку телефона по-английски. Теко упросила ее сохранить это в тайне, чтобы ее не уволили за нечестность. Элис согласилась. Она нуждалась в друге, а Теко, как ей казалось, могла бы им стать. Обе они слышали мои слова о местном обычае отдавать младенцев. Теко посочувствовала Элис, которая тревожилась за Сэма, и ловко сумела усилить ее опасения. Когда Теко исчезла, Элис понятия не имела, что она причастна к похищению ее брата.

Ночью накануне похищения Сэма Элис застала на кухне незнакомого мужчину. Тот утверждал, что явился, чтобы спасти Сэма, не позволить его отдать. Он сказал, что Элис должна ему помочь, иначе быть беде. Перепуганная, но желающая брату только добра, Элис согласилась наутро отвлечь внимание всех, кто был в доме. Она осознала свою ошибку, когда увидела, как мы страдаем. Позднее, от чувства вины и отчаяния, она забросила слоненка Сэма в пруд. Если она упустила брата, какой смысл теперь хранить его игрушки?

Я в основном слушаю. Элис понимает, что не виновата, и знает, что мы сожалеем. Даже психиатр перед ней извинился.

Теко мы не виним. По крайней мере, во всем. Что стало причиной? Нищета? Или она на самом деле решила, что Сэма надо спасать? Этого мы никогда не узнаем. Она ушла из того дома через несколько минут после нашего бегства с Сэмом, ничего с собой не захватив, и растворилась в буше.