Сергей Аникин - Могильный улей

— Твой час скоро настанет, — произнесла она с издевкой и по голове мне вмазала огнетушителем. Я опустил голову, глаза автоматически закрылись, я был без сознания.

— Помогите!

Этот плачущий женский голос послышался мне, или я спал.

— Спасите! — снова на истерической ноте прозвучало в моих ушах.

Я сначала думал, что это сон или иллюзия моего воображения, но затем я решил прислушаться еще раз. Потом лишь могильная тишина и больше ничего.

— Тук-тук!

Снова звук, этот звук напоминал мне удар молотком по дереву. Я решил снова прислушаться, но увы, снова гробовая могила.

— Тук-тук! Тук-тук! Выпустите меня, скоты! Гады! Сволочи! — Это я уже слышал, пробудившись от дремоты.

Крик напоминал мне женское первое сопрано. Но он был переломлен, и, скорее всего, все было с хрипотой и на истерической ноте. Наконец-то я открыл глаза. В этот раз я уже не жмурил их, потому что они быстро привыкли к яркому ртутному свету. Мои руки так и болтались, как два гнилых каната. Взглянув вперед, я увидал огромный, покрытый лаком, с хромированными ручками гроб. Он стоял напротив меня, и в нем, судя по голосу, была женщина.

— Кто вы? Как вас зовут? — я решил познакомиться, задав сразу два вопроса.

— Что? — переспросила она хриплым, осипшим голосом.

— Кто ты такая?! — восклицая, осведомился я.

Или она меня не услышала, или дверь, скрипя петлями, заглушила мой голос. Дверь мгновенно закрылась с грохотом, и я снова начал слышать эти шаркающие шаги безумия наступающей смерти или пытки.

— Мне страшно, — голос девушки прорезался, но очень слабо и почти не слышно.

Она появилась, в черном плаще, капюшон был откинут назад. На лицо было страшно смотреть: взгляд выражал власть, желваки на лице вздулись — как наполненные мешки гноя. Лицо было напряжено, и на шее натянулись едва просматривающиеся жилы. Она, шаркая, подошла ко мне. И молча поставила около меня пластиковую бутылку с водой. А затем, не говоря ни слова, развернулась и ушла. Как только дверь захлопнулась, и ее шаги затихли, я решил продолжить знакомство.

— Тук-тук! Тук-тук! — снова резкие удары забарабанили по крыше гроба.

— Успокойся! — закричал я. — Остановись!

Она меня проигнорировала и начала стучать сильнее. Удары звучали, как барабанная дробь.

— Хватит! — снова выкрикнул я. — Я тебе не враг!

Она меня услышала, потому что она вдруг остановилась и прислушалась, но больше всего меня убивала умиротворенность и жара, которая просто достала.

— Как тебя зовут? — задал вопрос я.

— Ольга, — твердо подчеркнула она.

— Орловская? — поинтересовался я.

— Да, а откуда ты знаешь? — удивилась она. — И кто ты такой?

— Я Климачев Владимир Александрович, и она уже убила на моих глазах прокурора и судью.

— Зачем она это делает? — судя по голосу, со слезами на глазах спросила Орловская.

— Она сумасшедшая и считает, что все мы виноваты в смерти ее дочери, — ответил я.

— Мы тут при чем? — снова спросила она.

— Она считает, что судья вынес не тот вердикт, мстит нам, чтобы мы мучились, а после умирали, — хрипло произнес я.

— Этой ненормальной доставляет удовольствие это делать? — поинтересовалась Орловская.

— Да, — решил закончить разговор я.

Но не прошло и пяти минут, как она решила сменить тему и продолжить диалог:

— Ты можешь помочь мне выбраться из гроба?

— Нет, я прикован наручниками к змеевику, как овчарка на привязи.

— Что нам делать?

— Нужно подумать, как выбраться.

Затем я подумал, что она впадет в истерику и будет кричать и ругаться, но она притихла, и тут мне захотелось попить. Я вытянул здоровую ногу вперед и едва большим пальцем на ноге схватился за горлышко бутылки, но моя нога сорвалась, и бутылка покачнулась и упала на пол. Твою мать, подумал я. После я вытянул тело вперед, и мой копчик уперся в седло инвалидного кресла, большой палец на ноге едва касался бутылки, и нога соскальзывала. Я потянулся еще сильнее, мои руки натянулись, как струны скрипки, цепь давила на запястья, и хотелось закричать, но я сдержался. Загнув стопу, мне удалось слегка подвинуть к себе бутылку сухожилием. Бутылка по полу покатилась в мою сторону и остановилась. Затем я большим и указательным пальцами ног резко вцепился в горлышко пластиковой бутылки. Картина напоминала мне то, как на море чайка, парируя, резко спускается к воде и клювом хватает рыбу. Мне удалось ухватить бутыль. Я поднес бутыль к своей второй перебинтованной ляжке и поставил ее. Бутылка покачнулась и чуть не упала. Затем я опустил правую руку вниз, цепь наручников натянулась, как цепь сторожевой собаки, и мое левое плечо уткнулось в змеевик. Раскаленная трубка коснулась моей шеи и плеча, и у меня вдруг заломило в голове. Боль невыносимо накатывала океанскими волнами на мои виски. Я тем временем вытянул правую руку и едва касался большим и указательным пальцами горлышка бутылки. От плеча и шеи уже струился пар, и они покраснели, как после ожога кислотой. Вытянув руку чуть подальше, я почувствовал, как цепь наручников натянулась так, что мне казалось, что сейчас она отрежет мне запястье левой руки. Большой и указательный пальцы коснулись горлышка, и я чуть дернул на себя бутыль. Бутыль качнулась, как шалтай-болтай, и мне удалось большим, указательным и среднем пальцами ухватить ее за горлышко. Есть, удача улыбнулась мне — смерть от жажды мне не грозит. Потянув на себя бутылку, я тут же освободил плечо и шею от горячего змеевика и пальцами скрутил крышку. Затем я начал жадно пить, как будто я бежал три часа и не пил. Вода освежила мою засохшую гортань. Я пил жадно, как будто это был последний литр в моей жизни. После, закрутив крышку, я положил бутылку на ляжку и, опрокинув голову вперед, закрыл глаза.