Анне Ханкок - Собиратель лиц

Она смотрела на коробочку, но не спешила её взять.

Он открыл её. Внутри было кольцо. Матовый обруч ручной работы. Благородное золото без камней и вычурных деталей, простое и чистое. Именно такое, какое ей бы хотелось, — если бы ей хотелось получить обручальное кольцо.

Элоиза встретилась взглядом с Мартином. В его больших глазах светилась надежда.

— У меня не вышло заманить тебя в Барселону, а ждать я больше не могу… — Он поставил открытую коробочку на стол и подтолкнул её к Элоизе. — Что скажешь, Эло?

Элоиза на мгновение закрыла глаза. Когда она вновь открыла их, его взгляд оставался неизменным. Столь же преисполненным ожидания.

— Мартин, — начала она, положив ладонь ему на щёку, — послушай… Я не та, кого ты ищешь. Этого… — она кивнула на кольцо, — этого не будет.

— Нет, Элоиза! — Мартин настойчиво кивнул. — Ты моя единственная! Я знаю!

— Нет. Я… может, если бы мы встретились в другой жизни, то…

— В другой жизни? О чём ты?

— Я имею в виду: нам было весело и…

— Весело? — над его переносицей пролегла морщинка.

— Да, нам было весело, и мне бы хотелось так продолжать и впредь, но… мы ищем разных вещей, Мартин. Ты хочешь жениться и завести детей, а я нет. Я всегда это знала, и с моей стороны тоже не совсем верно продолжать с тобой…

— Подожди минутку. — Он непонимающе покачал головой. — Ты никогда не мечтала создать семью?

— Я о многих вещах мечтала, которых сейчас уже не хочу.

— Не понимаю?

— То, что случилось в моей жизни в последние пару лет… Всё изменилось.

— Почему? Что изменилось?

— Так уж вышло. Я изменилась. Меня не хватит на то, чего ты хочешь. Мать твоих будущих детей — не я.

Мартин закрыл коробочку с кольцом и откинулся на стуле.

— Но ты же по-прежнему можешь работать, — его голос звучал ранено и обиженно. — Ты дружишь с Гердой, напиваешься белым вином и спускаешь большие фирмы в унитаз своими статьями на первых страницах газеты, а вот семью ты не можешь осилить? У тебя нет сил на детей после всего того, через что ты прошла, ты это хочешь сказать?

Элоиза кивнула:

— Да, именно так.

Он наклонился и взял её за руку.

— Элоиза, ты одна из самых сильных духом людей из всех, кого мне доводилось встречать. Ты, конечно же, сможешь стать матерью.

Она покачала головой:

— Ты не совсем верно меня понимаешь. Я не говорю, что стала слабее или что события последних лет меня сломили. Но… — она подыскивала слова, — это как пережить внутреннее одиннадцатое сентября.

Мартин смотрел на неё, не понимая.

— Одиннадцатое сентября?!

— Да. Когда самолёты врезались в башни тем утром, что-то изменилось. Что-то незаметное. Нью-йоркцы отстроили город заново и стали сильнее, несгибаемее. Но… сейчас это уже другой город. На нём всегда будет лежать печать того, что произошло тем утром.

Мартин смотрел на неё, не произнося ни слова. Она видела, что он отчаянно искал новый угол зрения, нащупывал слабое место, на которое можно было бы надавить.

— Раньше у меня была хорошая жизнь, — продолжила Элоиза, чтобы он понял. — Не идеальная, но вполне приемлемая. Но когда я потеряла отца, всё разлетелось на атомы. Сейчас я нашла форму жизни, которая меня устраивает, и… — она повела плечом, — я не хочу раскачивать лодку. И не имею ни малейшего желания передавать отцовские гены дальше.

— Но ты не можешь позволить тому, что случилось с твоим отцом, окрасить всю твою жизнь. Он был болен , Элоиза. Но это не заразно. И это не наследственная болезнь.

Элоиза промолчала. Слова Мартина рикошетили от неё, как выстрелы от пуленепробиваемого стекла.

Он снова положил свою ладонь на её руку.

— Я видел, как ты разговаривала вчера с Лулу. Как ты её любишь. И если бы у тебя появились свои дети, которые…

— Мир, в котором мы живём, безумен, — огрызнулась Элоиза.

Она внезапно почувствовала раздражение из-за того, что ей приходится прописывать свои ответы громадными неоновыми буквами. Она поднялась и начала убирать со стола, хотя они ещё не успели поесть. Тарелки и стаканы со звоном ударялись друг о друга.

— Люди больны на всю голову. Какого дьявола ты-то сам хочешь приводить детей в этот мир?

— А разве не в этом заключается смысл всего?! — Мартин повысил голос и пошёл за Элоизой на кухню.

Она поставила тарелки на кухонный остров и встряхнула головой.

— Для тебя — может быть. А для меня — нет.

— То есть ты не хочешь детей, потому что мир — сплошь дерьмо и потому что ты — что? Боишься умереть? — Он возбуждённо взмахнул руками.