Ярослав Шестак - Нет доступа. Повесть

– Оставь меня! – Она пытается оказывать ему сопротивление.

– Ты немедленно выйдешь отсюда, – говорит он с угрозой, вытаскивая ее из кресла.

– Оставь меня… дурак!

– Вон отсюда!

В нем просыпается ярость, он готов удавить ее шею.

– Уйди, ненормальный!

– Ключ! Где ключ от двери?!

Впрочем, он видит его, тот лежит у окна. Вытолкать эту сумасбродку своими сильными руками и закрыть дверь за собой составляет для него дело двух секунд. Мари ведет себя необычно, она то ли плачет, либо у нее истерика. Чепуха. Все это чепуха. Завтра утром он ей покажет, он найдет для нее выход.

Утром она, вероятно пытаясь задобрить его, встала пораньше и сготовила кофе с гренками.

Облаченный в форму, он сидел с газетой на руках в столовой, спокойный после сна, а ветер шевелил штору в открытом окне, и все было так хорошо. Правда, когда Мария подавала на подносе завтрак, что-то заставило ее споткнуться на ровном месте, и весь кипяток вылился на ковер, чашки, жалобно хрустнув, распались на разновеликие части, а гренки…

Воцарилось напряженнейшее молчание, в продолжение которого Питер силился вспомнить какие-то цифры, чтобы посчитать, так как очень хотелось смести все на своем пути наподобие бульдозера и приколотить эту девчонку к рекламному щиту, первому попавшемуся. Наконец он остановился на троичной системе, и, досчитав до семнадцати, нагнулся и сквозь ножки стола глянул под ноги Мари.

Ничего.

Она вышла из оцепенения и начала собирать осколки, мигом заверив его, что на кухне еще полно кофе, и что сейчас она все исправит.

Мари исчезла.

Питер вышел на середину столовой, шаркая ногами и подгибая их, но у него ничего не вышло. «Чтобы здесь споткнуться, – в столбняке подумалось ему, – надо на миг разучиться ходить. Нужно проигнорировать всю генопамять… Как возможно такое? Или она просто валяет дурака? Но при чем здесь кофе с гренками? Нет, этого не может быть!»

Питер не стал ждать новый завтрак и ушел, ничего не сказав, с глубокой думой на лице.

Эта самая дума, которая продолжалась вплоть до выходных, наконец, дала свои плоды, и, дождавшись ухода Марии, которую он выставил в центр за покупками, Питер начал их обрывать и жадно есть.

На втором этаже, между кухней и столовой, находилась средних размеров кладовка с желтыми стенами, в которой валялось несколько предметов, так как все лишнее Морганы предпочитали выкидывать. Питер быстро очистил ее, снеся все ненужное в подвал, опустил жалюзи и закрыл их замком. Получилась совершенно пустая комната, которую освещала одна-единственная лампа, пришпиленная к самому потолку. Питер еще раз оглядел помещение, – хотя взгляд ни на чем не мог задержаться, – и, полностью удовлетворенный, прикрыл дверь.

Когда вернулась жена, он взял ее за руку и провел в эту комнату.

– Что это такое?

– Теперь всегда, когда ты сделаешь какую-нибудь гадость, нелепость, Мари, я буду заточать тебя в эту башню из желтой кости, на некоторое время. Всегда, когда ты будешь работать на износ, по моему мнению, тебе придется здесь делать продолжительные перерывы. Пока ты не поймешь, что ты не тягловая лошадь. Испробуй.

Питер вышел и запер за собой дверь.

Тут же раздался нетерпеливый стук.

– Что ты придумал! Выпусти меня отсюда!

Он, не обращая внимания, стал спускаться вниз.

– Выпусти немедленно, легавый… Ты что, думаешь, со мной пройдут такие фокусы?

«Как она свободолюбива», – рассеянно думал Питер, считая ступеньки.

– Я сейчас выбью эту дверь! Слышишь!

«Впрочем, такова вся нация».

– Подлец! Дрянь! Негодяй!

«Что ж, мне жаль. Мне очень жаль».

– Ну дай хотя бы ручку! Бумагу и ручку!

«Никогда!»

Кто это кричит, упирается; кто это сердится, тянет, чьи тела сплетаются, как ветви дремучего леса, что невозможно разорвать?

Это Питер Морган. Тащит свою жену в пустую комнату с желтыми стенами. Не помогают ни слезы, ни обещания – он неумолим. Лимит. Лимит времени превышен.

Получи наказание.

Питера было не трудно обмануть, и она это сделала. Неделя сплошь отбивных, сладкого, нежности, заботы и ласки и всего-всего-всего. И еще неделя того же. И вот он уже размяк, он уже думает, что все стало на свои места, и вручает ей ключ. Восемь часов смена, это предел, и больше сколько ни проси – не допросишься, это она знает. Этого, конечно, не хватает, но… доверчивый Питер! Когда он засыпает в объятьях у жены, быть может, ему снится, что они на катере или в Гималаях, путешествуют сломя голову, но главное, что ему снится, так это то, что они с Марией вместе, – а наяву это не совсем так.