Ярослав Шестак - Нет доступа. Повесть

И точно, он скоро увидел ее.

Сначала показались золотые кудряшки, потом ее лицо, плечи, а когда проявились туфли с выгнутым носком, она подошла к Питеру и спросила, что он здесь делает в такой съедобный час.

– Я вот подумал, Кирсти, – сказал Питер, с легкой радостью нащупывая в кармане пухлый бумажник, – не согласишься ли ты отужинать со мной в ресторане? Эта французская камбала начинает плохо сказываться на моем здоровье.

Предложение было с легкостью принято, и дальше события закрутились с захватывающей для Питера быстротой.

Они отужинали в траттории, причем середину их столика украшала роскошная бутылка «Позитифф», коньяка, который, спутав с аперитивом, по ошибке заказала Кирсти, воодушевившись денежными возможностями Питера.

Потом картинка поменялась, и они оказались в душной дискотеке, где стоял такой гул и было столько малолетних, что они поспешили убраться оттуда как можно скорее. Такси высадило их у причала, и Питер уже предлагал Кирсти совершить путешествие в туманный Альбион, когда картинка вновь изменилась, и они очутились в номере Кирсти, сжимая друг друга в объятиях и путаясь друг у дружки в волосах. Тут невидимая пуля пронзила их сплетшиеся тела, и они рухнули, истекая слюной, на ковер.

Питер, вероятно, не думал заходить так далеко, но, оказавшись в номере Кирсти, французский коньяк воспалил его, девушка казалась ему преувеличенно красивой в своем вечернем наряде, и, словом, он совершил ночь любви с этой своей знакомой. Смутно припоминал он потом крики сладострастья, источник которых был ему неизвестен, поэтому Питер поворачивал голову, отрываясь от своей новоиспеченной любви, смотрел в телевизор, думая, что там идет эротическая мелодрама, но там лишь какой-то неведомый ему певец так широко раскрывал рот, словно не спал три дня, а звук и вовсе отсутствовал. Поэтому он возвращался к Кирсти, у нее были закрыты глаза, и она тоже казалась спящей, и Питер уже не знал, что думать.

В четыре часа утра, не попрощавшись и оставив дверь открытой, он покинул свою подружку. Питер утомительно долго шел по коридору, один раз перепутав направление, и когда вновь очутился у знакомой двери, увидел, как Кирсти, стоя на пороге, помахала ему рукой.

Мария еще не ложилась. В ее комнате горел яркий свет. «Как много она трудится», – устало подумал Питер, усаживаясь на диван.

А вот и она, невесть откуда появившаяся, и на ее губах – знак вопроса.

– Ты пьян, Питер.

– Да, пьян.

– Остальные, значит, тоже напились?

Питер видел, как она с трудом сдерживает слезы, догадываясь об истине, – что у нее вообще-то плохо получалось, – и с изумлением в очередной раз убеждался в ее неиссякающей любви. А это всегда неприятно. Поэтому, не думая о последствиях, он раздраженно произнес:

– Я был с одной моей знакомой у нее в гостях. Мы дегустировали «Позитифф». – И немного подумав добавил: – Но ничего плохого не делали…

Возникла пауза, в продолжение которой внутри Мария, вероятно, что-то произошло, так как теперь она стояла пред ним уже совсем неуверенно, беспомощно пожирая его глазами. Потом она села рядом с Питером, но тут же отодвинулась, повернувшись лицом к мужу.

– Тебе не надо было пить этот коньяк! – нервно воскликнула она, ломая губы. – Вам не надо было пить его!

Проснувшись поздним утром после неровного сна, Питер обнаружил, что Мария уже поднялась и куда-то ушла. Легкий завтрак также не дымился на столе, как обычно, что неприятно удивило его, хотя время было уже почти обеденное.

Заказав еду, Питер пошел прогуляться в небольшой парк, находившийся по соседству, чтоб развеяться от обступивших его воспоминаний, и в конце одной из аллей он увидел Марию, которая сидела на парапете неуклюжего строения.

Захотелось подглядеть за ней, разузнать, как она себя чувствует.

Питер свернул в рощицу и понемногу подбирался к жене, но, вероятно, не слишком точно вычислил траекторию, так как выбравшись из акаций, увидел ее в семи ярдах почти напротив себя.

Он замер, не зная, куда деваться, но Мария, казалось, не замечала его.

Она сидела, курила сигарету, и, возможно, полностью ушла в свои мысли, наворачивая в голове очередной сонет. Мимо проходил какой-то спортсмен, из приставал, он бодрым голосом что-то сказал Марии про свежесть ветра и пользу бега трусцой, но та, не глядя, подняла руку, на ее пальце блеснуло обручальное кольцо, и спортсмен отстал. Когда он прошел мимо, Мария послала ему вдогонку недвусмысленный жест: сжала руку в кулак, оттопырив обручальный палец. Это очень понравилось Питеру, он даже мысленно похвалил ее. А потом ему пришло в голову, что она его нарочно не замечает, так как теперь он для нее ничего не значит.