Айзек Адамсон - Эскимо с Хоккайдо

– Просыпайся! Живо!

Она что-то забормотала, но Суда силой вздернул ее голову и тряхнул. Далия Курой расхохоталась и убрала наконец помаду.

Аки и Маки играли мускулами, готовясь к бою. Поглядывали то на девушек, то на Суду, то друг на друга. Близнецовая телепатия. Не говоря ни слова, Маки распахнул дверь и вышел из лимузина.

Снаружи его поджидал парень в угольно-сером костюме, который был ему тесноват, – этому амбалу был бы тесноват любой костюмчик. Даже на фоне Маки парень казался огромным. Огромным и недовольным. Они о чем-то побеседовали. Из переднего автомобиля вылез второй парень. Еще двое – из машины справа.

Эти обошлись без костюмов. Нацепили стандартную униформу полиции, даже хорошенькие белые перчатки не забыли.

Аки поспешно вылез из машины, чтобы помочь брату вести беседу. Наш водитель повернулся и что-то изобразил пальцами. Суда кивнул и скомандовал девочкам:

– Отдайте мне конфетки.

– Какие еше конфетки? – спросила Спящая Красавица. Девицы переглянулись и захихикали.

Суда сгреб Мацумото и хорошенько потряс:

– Выкладывай свое дерьмо сейчас же!

– Ох! Ублюдок!

Далия Курой лопалась от смеха. Лениво засунув руку в улей на голове Татэ-ЛаБьянки, она вытащила аптечный пузырек. Суда резко выхватил его.

– Еще! Все сюда! Быстро!

– А я думала, наш кик-бой не балуется наркотиками, – проворковала она, и девочки снова захихикали.

Суда сердито зыркнул на них и протянул ладонь.

Вот занудство! Далия повздыхала, затем снова полезла в прическу Мацумото и копалась там, пока не нашла пузырек аспирина. Впрочем, Суда так его сцапал, что сразу стало ясно: не аспирин там лежал. Суда перебросил лекарство шоферу, но тот завозился, открывая тайник в дверце, и не ожидал броска.

Серия стоп-кадров – момент, непосредственно предшествующий катастрофе. Глаза расширены, лицевые мускулы застыли в напряженном ожидании, пузырек висит в воздухе, все эмоции настолько обнажены, что ужас выглядит почти комично.

Пузырек ударяет водителя в плечо.

Чпок! – слетает неплотно пригнанная крышка.

Сыплются желтые таблетки.

Невероятное количество, хватило бы, чтобы весь музыкантский состав «Сэппуку» не слезал с облаков ближайшие несколько недель. Пожизненный срок раскатился по кожаным сиденьям, подскакивая, точно миниатюрные мячики патинко. Водитель тщетно пытался их перехватить.

Послышался стук в заднюю дверцу, возле Суды. Тот взвыл почти беззвучно. Вспомнил, должно быть, про свои матадорские штаны – то-то заключенным они понравятся! Да и мне было о чем призадуматься. Я сидел в машине с двумя девками, которые зарабатывали на жизнь, воспевая убийства, и с парнем в межгалактических сапогах, но кто ответит за наркотики? Гайдзин – очевидный козел отпущения.

Окно опустилось сантиметра на три.

Это был всего лишь Аки.

Он быстрым взглядом окинул машину. Все уставились на него, каждое лицо – вопросительный знак. Наконец озадаченный взор Аки сосредоточился на мне.

– Это за ним, – сообщил он.

Теперь вытаращился Суда. Дуэт из «Свалки тел» последовал его примеру, округлив губки маленькими «о». Очередь была за мной, однако я предпочел обойтись без гримас и попросту вылез из машины.

Простая формальность.

Здоровяк, которого звали «инспектор Иманиси», твердил это без умолку. На мой взгляд, направить четыре полицейских автомобиля для рутинной проверки рабочей визы – перебор, так что я пытался вставить вопрос. Добиваться ответа от инспектора Иманиси было трудно. Трудно и нудно – работка для меня. Наконец мои вопросы инспектору надоели, и, чтобы заткнуть мне рот, он зачитал инструкцию, предусматривавшую кару за «назойливое поведение».

Так мы добрались в отделение. Не в соседний участок, но в центральное городское отделение. Инспектор Иманиси поручил меня своему подчиненному, свеженькому юнцу только что из Полицейской Академии. Этот паренек быстро сделается инспектором. Он проинспектировал мой паспорт, мою подпись и отпечатки пальцев. Цифровым фотоаппаратом сделал снимок, чтобы на досуге проинспектировать и его. Повернул монитор и с гордостью показал мне, как я вышел на экране. Бывает и получше, но, вероятно, для цифровых аппаратов я не фотогеничен.

Я попытался задать те же вопросы практиканту, но в Академии подготовочка что надо. Он знай себе твердил «формальность» по-английски, а по-японски заверял меня, что я не подвергался аресту. Когда же я спросил, означает ли это, что я вправе уйти прямо сейчас, он напустил на себя важный вид и предложил вызвать мне переводчика.