Игорь Крутов - Мясник

Они прошли не больше десяти метров и остановились как вкопанные. Перед ними стоял самый настоящий «жигуленок», за рулем которого расположилась и нетерпеливо на них смотрела — кто? Разумеется Чума.

— Откуда?! — восторженно завопил Андрей, бросаясь к автомобилю.

— От верблюда! — похохатывая, ответил ему Генка фразой своей подружки и галантно предложил Тане сесть в салон, распахивая перед ней заднюю дверь:

— Прошу, мамзель!

В некотором замешательстве Таня кивнула ему машинально и села рядом с Андреем на заднее сиденье. Генка тут же нырнул в салон и оказался рядом с Вероникой.

— Нравится?! — орал он, чуть ли не брызгая слюной. — А?! — он хлопнул Веронику по плечу. — Гони!

Чума невозмутимо кивнула и нажала на газ. Машина помчалась по дороге.

— Нет, правда, братуха, — обращался к Генке совершенно ошалевший Андрей. — Откуда?!

— Ты чё! — подмигнул ему Генка. — Расскажу — не поверишь. Нет, ты только посмотри на нее, а? — он кивнул на Веронику. — Как будто всю жизнь машины водила!

— А я их всю жизнь и водила, — пожала плечами Чума. — С пяти лет, наверное.

— Вот это ни фига себе, верно? — орал в исступлении Генка. — Нет, ты понял, что это за баба?! Да она просто центровая телка, гад буду!

— Ты обещал кое-что, — напомнила ему Чума.

— А? — воззрился на нее Генка. — Что?

— А то! — она кивнула на бардачок.

— О!!! — снова возопил Генка. — Вы же ничего еще не знаете, несмышленыши! Ну-ка, ну-ка…

Он покопался в бардачке и, вновь повернувшись к Тане и Андрею, наставил на них пистолет.

— Руки вверх! — дурашливо заорал он.

— Ваауу!!! — во все горло заорал восхищенный Андрей. — Ну, все! Теперь держись, Америка — Москва!!!

— Почему — Америка? — удивилась Таня.

— Да потому! — орал Андрей, сияя улыбкой, — что теперь нам все по фигу!

Он протянул руку за пистолетом.

— Дай посмотреть, Генка.

Тот поколебался, но все-таки дал.

— Только осторожней, гляди, — предупредил он.

— Не учи ученого…

Не отрывая глаз от дороги, Чума повторила:

— Ты обещал кое-что.

— Что? — спросил Генка.

— Ты говорил, что извинишься.

— Я? — сопротивлялся Генка.

— Ты отвечал за свои слова, — напомнила ему Чума.

— Точно, Геныч, — подтвердил Андрей.

— И я помню, — добавила Таня.

Генка засмеялся.

— Да ладно вам! Выдумали.

Вдруг машина понеслась на огромной скорости — Чума вдавила педаль газа до упора. Дорога была плохая, машину затрясло, словно она собралась рассыпаться прямо сейчас, но Чума все давила и давила на педаль, не собираясь снимать с нее свою ногу.

У Тани от страха что-то встало в горле, да так, что она даже пискнуть не могла. Ни вздохнуть, ни выдохнуть.

— Эй! — заорал Андрей. — Ты чего?! Угробиться хочешь?! Сбавь, дура!

Чума не реагировала, только упрямо сжала губы и не отрывала от дороги глаз.

— Сбавь скорость, кому говорят! — орал в страхе Генка.

Мимо них с бешеной скоростью мелькали кусты на обочинах, деревья, не просто мелькали, казалось, еще немного, и они превратятся в сплошную зеленую пелену.

— Ты обещал, — твердо повторила Чума.

— Ну извини, извини, — завопил Генка. — Черт с тобой, извини, только сбавь!!!

Чума сразу же отпустила педаль, и машина поехала плавнее.

— фу-у! — выдохнул Генка, мотая головой. — Ну ты даешь людям просраться!

Таня с Андреем молчали, медленно приходя в себя после пережитого.

И вот только тут Чума впервые за все время этой бешеной гонки отвернула голову от дороги и посмотрела на Генку. Глаза ее были бешеными.

— Ты чего?! — отшатнулся он. — Я же извинился. Чего ты?!

— Насрать мне на твои извинения! — бросила ему Чума. — Ты слово дал. А за слова свои отвечать нужно. Понял?!

Генка молчал.

— Я, может, и правда мало что про себя рассказываю, — снова отвернулась Вероника, уставившись на дорогу. — Но про меня никто не скажет, что я за слова свои не отвечаю. Пока это было так, правильно?

— Правильно, — нехотя ответил Генка.

— И будет так, — кивнула Чума. — Всегда.

Хлынов свою службу не то чтобы не любил, а как бы это сказать помягче… терпел, что ли.

Звучит, конечно, здорово. Майор Федеральной службы безопасности. А раньше — Государственного комитета безопасности. С обязательной добавкой «Советского Союза». Хорошо звучит. Гордо. И совсем не страшно. Хотя какой-то холодок в этих словах, безусловно чувствовался.

И когда однажды в баре — давным-давно, еще во времена баров и забегаловок, а не клубов, бистро и найтов («найт» — ночной клуб, это Катя научила, эх, Катя, Катя!) — молоденький старший лейтенант КГБ Олежка Хлынов снимал с приятелем на пару каких-то баб и сдуру проговорился, что он из «органов», за столиком возникла тишина.