Шарлотта Линк - Ложь без спасения

Ему вспомнилось удивленное лицо Лауры, когда он спросил ее, когда они поженятся. Она потеряла дар речи. Извиваясь, выбралась из-под него и спустилась со стола на пол, после чего оделась и обеими руками попыталась пригладить свои растрепанные волосы. Ее движения были лихорадочными, и в нем проснулась бесконечная нежность к ней. Лаура была смущена, и это можно было понять – ведь она не была легкомысленной женщиной и испытывала неловкость от того, что потеряла над собой контроль. Поэтому она и должна с самого начала знать, какие у него серьезные намерения, знать, что он искал не какое-то легкое увлечение и ни к чему не обязывающий секс. Ему надо сразу дать ей понять, что он испытывает к ней такие же чувства, как и она к нему, и что их любовь – на века.

А поскольку эмоционально Лаура, казалось, не в состоянии была справиться с ситуацией и не нашла никаких возражений, Кристофер в конце концов просто очень ласково провел ладонью по ее волосам.

– Тебе хочется побыть одной? – спросил он, хотя при этом, конечно же, надеялся, что она станет это отрицать, но Лаура тут же сказала: «Да!», и он ушел – пружинистой походкой, гонимый желанием кричать в холодную октябрьскую ночь о своем счастье. Счастье из-за того, что долгое время страданий заканчивается и что жизнь снова открывается перед ним.

Хейманн с удовольствием сейчас же позвонил бы ей, но он сдержал себя – в конце концов, было еще очень раннее утро, и она, возможно, еще глубоко и крепко спала.

Он прошел на кухню и включил кофеварку, после чего достал себе из холодильника йогурт и смешал его в миске с мюсли. Однако, закончив, понял, что вряд ли будет в состоянии что-то съесть, и вывалил все в мусорное ведро. Он был слишком взволнован. Если б он только мог наконец позвонить ей, если б только мог наконец услышать ее голос! Кристофер посмотрел на часы. Было двадцать минут седьмого. В семь он позвонит. Дольше он вытерпеть не мог.

Хейманн выпил кофе стоя в гостиной, касаясь головой занавесок на окне. Затем уставился на улицу – на темную улицу, на которой еще не шевелилась жизнь. Что-то подсознательно терзало его, что-то вызывало в нем беспокойство, что-то не вязалось с радостью и счастьем, которые он испытывал. Наконец он вспомнил: ну да, точно! Эта женщина внизу, в подвале! О ней Хейманн совершенно забыл.

Он стал нервно грызть ногти. Ему надо было обдумать, что с ней делать.

Но не сейчас. Сейчас его слишком лихорадило. Он снова посмотрел на часы. Разве когда-нибудь стрелки передвигались с такой раздражающей медлительностью?

Когда же наконец будет семь часов?

Лаура встала в половине седьмого, после того, как почти два часа безуспешно пыталась еще немного поспать. Она толком не могла объяснить охватившее ее беспокойство. Прошлым вечером Лаура испытывала триумф и с таким легким сердцем отправилась в постель! Давно уже она ничего подобного не испытывала… Не то чтобы, проснувшись спозаранку, вдруг почувствовала раскаяние в том, что было вчера, – наоборот, Лаура не сожалела ни о чем. Это было скорее подспудное предчувствие опасности, которое бродило в ней, ощущение, что она привела в движение нечто, что ей, возможно, не удастся удержать под контролем.

Возможно, это было связано с предложением Кристофера выйти за него замуж.

Лауру редко что-то так сильно удивляло, и ей редко приходилось чувствовать себя так неуютно. Но поскольку ей было ясно, что такое жизненно важное решение, как женитьба, едва ли рождается за несколько минут страсти на посудомоечном столе, ей пришлось исходить из того, что Кристофер уже какое-то время носил в себе свое чувство к ней. Зародилось ли оно еще до смерти Петера? Эта мысль была ей неприятна – так же, как и воспоминания о поведении Хейманна в течение последних дней. Он явно искал ее близости, несмотря на то что Лаура неоднократно давала ему понять, что желает побыть одна. Она расценивала его отношение к ней как дружеское и стыдилась из-за того, что поступала с ним так холодно. Но теперь поняла, что он сам испытывал потребность в ее близости, и уклоняться от встреч с ним ее заставлял вполне здоровый инстинкт.

«А теперь, – размышляла она, – мне обязательно нужно выйти из этого положения, не причинив ему боли».

Лаура разобрала посуду, со вчерашнего вечера лежавшую в посудомоечной машине, и расставила стаканы, тарелки и приборы по своим полкам в шкафу. При этом она все время поглядывала на часы. Ей нужно было обязательно поговорить с Анной, но она не решалась тревожить подругу до семи часов. Чтобы скоротать время, Лаура даже подмела на кухне и включила микроволновку, чтобы разогреть себе к завтраку старый багет.