Шарлотта Линк - Ложь без спасения

Когда она наконец вернулась домой, было уже половина первого. Ее ноги болели, когда она поднималась по ступенькам. Зато у нее появилось желание вкусно пообедать, что она, собственно, вполне заслужила. Добравшись до верха, она вытащила ключи из кармана брюк и открыла дверь.

Моник понятия не имела, откуда вдруг появился этот мужчина. Он внезапно оказался позади нее и протолкнул ее в квартиру, после чего вошел следом и закрыл дверь. Много позже она размышляла, что он, видимо, поджидал ее за стенкой, отделявшей ее подъезд от соседнего. Все происходило так быстро, что она вообще не поняла, что же, собственно, произошло, и ей даже не пришло в голову закричать или издать какой-то другой звук. Оказавшись в прихожей, женщина обернулась и посмотрела на незнакомца. Он был высокого роста, строен и симпатичен, но удостоил ее неприятной улыбкой, и ей показалось, что его взгляд был каким-то странно неподвижным.

– Моник Лафонд? – спросил мужчина, хотя ей показалось, что он и без того знал, кто она, так что и отрицать это не было смысла.

– Да, – ответила женщина.

Незнакомец еще больше улыбнулся, и от этого его улыбка стала еще более отталкивающей.

– Вы хотели поговорить со мной? – спросил он, и тут Моник озарило внезапное просветление, что было для нее, обычно долго соображающей, редкостью, и она поняла, что совершила ужасную ошибку.

Его сильно угнетало, что она находится внизу, в подвале его дома. Это была нерешенная проблема, и ему даже отдаленно не приходило в голову, как ее решить. А он не мог себе позволить оставить все как есть, особенно сейчас. Он был так близок к цели! До осуществления всех его страстных желаний было рукой подать, он это чувствовал. История с Моник Лафонд не должна была произойти.

Когда он обнаружил ее сообщение на автоответчике, то застыл от страха и начал усердно размышлять, кто была эта женщина и как она могла выйти на номер его мобильника. Имя ее показалось ему знакомым: где-то он его уже слышал, но прошло довольно долгое время, пока он смог вспомнить, что связано с этим именем. Уборщица! Чертова уборщица Камиллы. Он никогда лично ее не встречал, но Камилла один или два раза упоминала это имя. Однако как эта женщина вышла на номер его телефона? Он посчитал невероятным, чтобы Камилла дала ей номер, у нее совершенно не было доверительных отношений со своей уборщицей, и к тому же она очень старалась, чтобы ее отношения с ним оставались в тайне.

Конечно же, в принципе, и Камилла могла рассказать о нем бог знает кому, и он наверняка ни от кого не стал бы скрывать, что у них были любовные отношения, – тем более от полиции. Но у него так и не появился ни один следователь, из чего он заключил, что Камилла хранила его имя в такой же тайне, как она вообще хранила все в своей жизни. Ее ограждение от своего окружения носило почти аутический характер, и он вполне мог предположить, что она ни словом не обмолвилась о нем. А зачем ему нужно было по собственной инициативе идти в полицию и будить спящих собак?

Когда он обнаружил сообщение Моник, ему стало ясно, что он действовал неверно. Ему следовало изначально рассчитывать на то, что кто-нибудь, знавший о нем, все же объявится. Теперь, задним числом, то, что он по собственной воле не пошел в полицию, выглядело бы странным. Более того: это навлекало на него огромное подозрение. Ему едва ли удастся найти веское объяснение своему молчанию.

И вот объявляется эта женщина, которая, что совершенно очевидно, знала о его связи с Камиллой, да еще и использовала номер его мобильника, что чрезвычайно напрягло его. Этот номер знало очень ограниченное число людей, он никогда и никому – почти – его не давал. У Камиллы этот номер был. Может быть, уборщица его где-то нашла? Он долго ломал голову над вопросом: когда же он мог проявить неосторожность и легкомыслие? Однажды он оставил этот номер на автоответчике Камиллы в Париже, но там эта Моник вряд ли могла на него наткнуться. И тем не менее этот случай вдруг встревожил его, так как в итоге ту запись мог прослушать кто-то другой. Почему он, собственно, был так уверен, что Камилла всегда стирает все записи, едва прослушав их? Пару раз он видел, как она делала это здесь, в своем дачном доме: прослушивала сообщение и стирала его, причем порой еще до того, как звонивший заканчивал говорить. Это тоже было следствием ее болезненной незаинтересованности в реальной жизни.

– Зачем тебе тогда вообще эта штука? – спросил он ее однажды. – Если ты почти не слушаешь, что люди говорят тебе?