Темий Чалин - Предвкушение. Сладкая грусть. Сильные чувства. И немного смерти

Так повелось, что на каждом путевом отрезке стоят свои прелестные стрелочницы, чья жизнь, по клевете людской и заблуждениям инквизиторов, закончилась на костре. А сейчас одна из таких оговорённых – белокурая, в чёрном платье с ажурной юбкой и конусообразной шляпой на голове – переводит курбелем стрелки, и трамвай, при том что отопления в салоне нет, отправляется в ледяную степь.

На пути к следующей остановке:

– Помогите, это он! Уйди от меня!!! – кричит врач, вновь увидевший дух своего мёртвого пациента. – Сделайте, что-нибудь, он убьёт меня!!!

– Хватит орать!!! – грозно восклицает кондуктор, намекает призраку взглядом на то, чтобы он не вмешивался в процесс перевоспитания и, попросив водителя открыть двери, берёт врача за шкирку и тащит за собой.

– Что Вы делаете? Не надо, нет!!! – трепещет Айболит, – Не бросайте меня умирать на морозе, прошу, сжальтесь надо мной!

– До греха твоего рукой подать, – отвечает кондуктор и, вытолкнув его из салона, докрикивает ему: – Так что не задубеешь!!!..

Как видим, проехав через оплошность доктора и очередное белоснежное пространство, трамвай выезжает на ветку прекрасных воспоминаний детства. Слева память учителя, справа – Андрея Грибова. «Эх, давно это было», – проговаривает учитель и тут же получает от кондуктора неприятный подзатыльник.

А вот, собственно, и его остановка. Без напоминаний, он прощается с жёстким проводником и уходит каяться; трамвай уезжать пока не спешит.

– Можно слово? – спрашивает Андрей.

– Да.

– Впервые мне хочется поступить по-умному и поучиться на чужих ошибках, – сознательно говорит Грибов. – Я помолюсь о том, кого убил, я смерюсь с тем, что когда-то стал убийцей.

– Ты – молодец!

– А кто есть ты?

– Друг, – с улыбкой отвечает кондуктор, – Просто друг. Моя задача показать вам от чего рушится ваша жизнь. Винить себя – значит убивать себя. То, что было – то прошло. Мечта исправить прошлые грехи несёт в себе познание справедливой боли и того отношения, какое сложилось у вас о себе!

– Но как быть?

– Только представь, Андрей, что тот, кто задумался о раскаянии – уже прощён наполовину. Осмелившийся раскаяться – прощается. Признавший свою вину – готов к переменам. Вам не запрещается помнить хорошее, плохое, но винить себя… – неблагодарное занятие, – поясняет друг. – Рита правильно тебе сказала. В её смерти виновных нет. Её ослепила злоба.

– Женщина всегда права…, – отвечает Грибов. – Но меня сейчас волнует не моя ситуация. Что будет с теми людьми? Они выживут?

– Когда Господь услышит их, я вернусь за ними и от ран исцелю зараз. Поверь, Он не устал любить вас и не устал прощать. Гнев Его – лишь выдумка тех, кому выгодно чтобы Его боялись. Бог – есть любовь. Да, Ему не чуждо ничего человеческое и, тем не менее, присуща ярость только людям.

– Понятно, – говорит Андрей. – Скажи: мы ещё увидимся с тобой когда-нибудь? Такой друг, как ты, на вес золота.

– Если тебе понадобится моя помощь – зажги одну церковную свечу на любой трамвайной остановке, позови меня, и я услышу, я приду, – отвечает кондуктор и призывает Андрея повторять за ним, перекрещивая его: – Во имя и во славу Иисуса Сладчайшего прошу благословить мой путь, дать бесстрашия мне, сил и счастья. Да будет так. Моё уважение, почтение и благодарность Тебе за помощь. Да будет так. Да исполнится так!

– Спасибо.

– Рад.

– А ты бы мог выполнить одну мою просьбу?

– Смотря какую?

– Если вдруг я не свыкнусь со своим грехом – поверни время. Отмотай мою жизнь назад.

– Я бы с радостью, но пойми: это запрещено!

– Ясно.

– Всё наладится, – говорит кондуктор и просит вагоновожатого вернуть пассажира обратно в реальность.

Будучи дома, на кухне, Грибов смотрит в окно, а там: темень, снег с дождём, порывистый ветер. И собака просится на улицу. И как бы Андрею не хотелось остаться дома и выпить чай, ему приходится идти в коридор одеваться. Ведь «мы в ответе за тех, кого приручили», – браво, месье Экзюпери…

Вдогонку за этим, ожидая лифт, Грибов, с язвительной интонацией, предупреждает своего питомца: Сейчас тебе будет страшно. Что до него, то посмотрев в глаза своего хозяина, боящийся лифтов пёс будто отвечает ему доходчиво и ясно: «Дурак ты, и не лечишься».

На выходе из подъезда. Спустив живность с поводка, Андрей, прикуривая сигарету, враз ощущает чьё-то присутствие…