Давид Лагеркранц - Девушка, которая искала чужую тень

Броуди продолжил свои разыскания в отеле, потерял чувство времени и совершенно выпал из реальности. Сходство было портретным, но рамки у портретов различались не менее разительно. Лео Маннхеймер принадлежал к другому классу, другому миру. Расстояние между ним и Дэном исчислялось сотными световых лет, и это было непостижимо. Но больше всего Дэна поразила музыка.

В Интернете он нашел видео одного вечера в «Концертном доме» в Стокгольме. Лео было около двадцати лет, и он выступал на каком-то мероприятии в роли приглашенного артиста. В те времена музыканты строго придерживались каждый своей стилистики. Дэн, например, был длинноволосым богемным «хиппи», в простой рубахе и джинсах. Лео же выглядел как на фотографии с сайта компании, разве что немного моложе. Та же модельная стрижка и костюм. Не хватало только галстука, но сама по себе эта деталь ничего не значила.

Стоило Дэну включить это видео, как слезы сами собой брызнули из глаз. Он рыдал, и вовсе не потому, что у него вдруг обнаружился брат-близнец. Он оплакивал всю свою жизнь – и побои Стена, и работу в поле, и разбитую о мостик гитару, и бегство в Бостон, где ему пришлось так нелегко первые месяцы. Он оплакивал все то, чего был лишен в жизни, но не только это.

Больше всего Дэна поразило то, что он услышал. Под конец Броуди не выдержал, взял гитару и стал ему подыгрывать – с разницей во времени в пятнадцать лет. Это была не только его собственная композиция. Дэн узнавал все – тональности, гармонии. Лео Маннхеймер играл так же, как и сам он в то время, – полтона вверх от тоники под конец два-пять-семь-один-прогрессии. Он использовал все те же старые аккорды вместо минорного семь-минус-пять и семь-минус-девять, как играют большинство джазистов, и делал акцент на шестом тоне дорической минорной шкалы.

До сих пор Дэн полагал, что он уникален. Он сам открыл для себя Джанго, нашел свой собственный путь и разошелся со своим поколением – рока, попа и хип-хопа. И вот оказалось, что в Стокгольме живет парень, как две капли воды похожий на него, который вышел на ту же шкалу и те же гармонии. Это было непостижимо. В голове мутилось, но сквозь мешанину обуревавших Дэна чувств постепенно пробивалось главное – тоска, надежда и, возможно, любовь. Но прежде всего – удивление. У него был брат, очевидно, выросший в состоятельной семье. Последнее казалось Дэну не просто немыслимым, но и несправедливым. Позже он вспоминал, что в этот момент ощутил приступ не свойственной ему злобы. Броуди все еще не понимал, что произошло, но уже мучился смутными предчувствиями и первым делом вспомнил почему-то «стокгольмских докторов» с их вопросами и текстами. Неужели они всё знали? Они не могли этого не знать… Дэн запустил стаканом в стену и схватился за мобильник. Он немедленно позвонит этой Кантерборг – и не важно, сколько сейчас времени. Он знал, что сейчас оно летело быстрее, чем обычно.

Но Хильда фон Кантерборг оказалась пьяна, и это разозлило его еще больше, ведь в Стокгольме был только полдень.

– Это Даниэль Бролин, – представился Дэн. – Вы меня помните?

– Как вы сказали?

– Даниэль Бролин.

Она тяжело задышала – от страха, как показалось Даниэлю.

– Даниэль, милый, это ты? – спросила Хильда. – Помню, конечно… Как ты? Ты давно не давал о себе знать, мы так за тебя волнуемся…

– Вы знали, что у меня есть брат? Вы знали это?

Его голос нарушил нависшее между ними неловкое молчание. В ответ послышался звук, как будто Хильда наливала что-то в бокал из бутылки, а потом снова тишина. Дэн уже понял, что она все знала. Этим объяснялись и ее визиты в дом Стена, и одна странная, как-то раз оброненная ею фраза: «Наше дело – изучать, а не вмешиваться».

– Почему вы ничего мне не сказали?

Она не ответила, и Дэн повторил вопрос, на этот раз уже с нескрываемой злобой.

– Я не имела права, – ответила она. – Я давала подписку о неразглашении.

– То есть какая-то бумажка была для вас дороже моей жизни?

– Это была ошибка, Даниэль. Я больше не состою в той группе. Они вышвырнули меня вон, потому что я слишком громко возмущалась.

– Что за чертова группа?

Она не ответила. Дэн чувствовал, что теряет над собой контроль и больше не слушает ее. Теперь ему было неважно, что Хильда скажет в свое оправдание. Но один ее вопрос он запомнил:

– Так, значит… ты и Лео нашли друг друга?

Она спросила об этом так спокойно, обыденно, словно братья разминулись на прогулке в парке.

– Он знает обо мне?