Иан Рэйд - Думаю, как все закончить

– Я не против уникальности, – говорю я. – Даже против тех вещей, которые слишком уникальны, я не возражаю. Мне нравится все, что выделяется из общей массы.

– По определению ничто не может быть слишком уникальным. Вещь либо уникальна, либо нет.

– Да-да, знаю. – Я слишком устала для таких разговоров.

– А машины и не должны быть уникальными. Владелец той машины, наверное, жалуется на глобальное потепление и перемены климата, и все же ему хочется «уникальную» машину.

Каждая машина должна быть в форме слезы. Вот что покажет, что люди серьезно думают об экономичности двигателей, об оптимальном расходе топлива.

Джейк начинает типичную для него тираду. Экономичность двигателя не волновала меня даже в лучшие времена, не волнует и сейчас. Я хочу другого – обсудить, что произошло в доме его родителей, и попасть домой, где мне удастся поспать.

– Кто была та девушка на фото у тебя на полке?

– Какое фото? Какая девушка?

– Светловолосая девушка; она стоит в поле или на краю поля. Фото в твоей комнате.

– Наверное, Стеф. Почему ты спрашиваешь?

– Мне просто любопытно. Она хорошенькая.

– Она привлекательная. Никогда не считал ее красавицей…

Она очень хорошенькая.

– Ты с ней встречался, или она просто подруга?

– Была подругой. Какое-то время мы встречались. Несколько месяцев после окончания школы.

– Она тоже увлекалась биохимией?

– Нет, музыкой. Она была музыкантшей.

– На чем она играет?

– На целом ряде инструментов. Преподавала. Она первая познакомила меня кое с какими старыми вещами. Классика, кантри, Долли Партой и все такое. Песни, которые можно слушать.

– Ты продолжаешь с ней встречаться?

– Нет. У нас ничего не получилось.

Он смотрит не на меня, а вперед, на дорогу. Он грызет ноготь на большом пальце. Будь у нас другие отношения и случись это в другое время, может, я и пристала бы к нему с расспросами. Донимала его. Настаивала. Но я понимаю, к чему все клонится, поэтому нет смысла начинать.

– А кто тот тип на заднем плане?

– Что?

– На заднем плане, за ней, на земле лежал какой-то парень. Он смотрел на нее. И это был не ты.

– Не знаю. Надо будет взглянуть на тот снимок.

– Ты должен помнить снимок, о котором я говорю.

– Я давно уже не пересматривал старые снимки.

– С той девушкой снимок только один. И он странный, потому что тот парень… – Мне трудно говорить. Почему?

Проходит минута. Мне кажется, что он собирается замять тему, проигнорировать мой вопрос, но вдруг он отвечает:

– Наверное, там мой брат. Припоминаю, что он попал на какие-то фотографии.

Что?! У Джейка есть брат? Почему он не говорил о нем раньше?

– Не знала, что у тебя есть брат.

– Я думал, ты знаешь.

– Нет! Ерунда какая-то. Почему я о нем ничего не знаю? – Я говорю это в шутку, но Джейк настроен серьезно; наверное, и мне тоже лучше не шутить. – Вы с ним дружите?

– Я бы так не сказал.

– Почему?

– Семейные неприятности. Все сложно. Он похож на маму.

– А ты нет?

На секунду он поворачивается ко мне, потом снова смотрит на дорогу. Мы здесь одни. Уже поздно. После той квадратной машины других больше не попадалось. Джейк сосредоточенно смотрит вперед. Не поворачиваясь ко мне, он спрашивает:

– Тебе это показалось нормальным?

– Что?

– Мой дом. Мои родители.

– Что ты называешь «нормальным»?

– Ты ответь. Я хочу знать.

– Конечно. В основном да.

Не собираюсь вдаваться в подробности и рассказывать, что я чувствую на самом деле. Во всяком случае, сейчас, ведь мы в последний раз ездили куда-то вместе.

– Не собираюсь лезть в твою жизнь, но… в самом деле, у тебя есть брат… в каком смысле он похож на твою маму?

Сама не знаю, как он отреагирует на мой вопрос. Скорее всего, сменит тему, лишь бы не говорить о брате. Но, по-моему, сейчас лучшее время для того, чтобы спросить. Вернее, другого раза у меня не будет.

Джейк вытирает лоб одной рукой, а второй держит руль.

– Несколько лет назад у брата начались проблемы. Мы не думали, что у него что-то серьезное. Он всегда был крайне замкнутым. Не мог общаться с другими. Мы думали, что у него депрессия. Потом он начал повсюду ходить за мной. Он не делал ничего опасного, но его поведение было странным. Я просил его прекратить, но он не прекращал. У меня не оставалось другого выхода; я… можно сказать, выбросил его из своей жизни, вытеснил его. Главное, дело не в том, что он не способен позаботиться о себе. Он все может. Не думаю, что у него серьезное психическое расстройство. Если что-то и есть, то это не опасно. По-моему, он может восстановиться. Я верю, что он – гений, и он глубоко несчастен. Трудно проводить столько времени в одиночестве. Трудно, когда у тебя никого нет. Так можно жить какое-то время, но… Брат стал очень грустным, очень одиноким. Ему кое-что было нужно; но с тем, о чем он меня просил, я не мог ему помочь. Конечно, сейчас все уже позади. Но жизнь нашей семьи сильно изменилась.