Юхан Теорин - Мертвая зыбь

– Не так уж много он хотел.

– Не скажи, Герлоф, не скажи. Сейчас, может, эта каменоломня гроша ломаного не стоит, а в будущем… Скажем, казино в гротах и пещерах… неплохо, а? Или как? Так что я отказался. И вообще, если вы, старые дураки, думаете, что кого-то еще интересует эта древняя история, то вы глубоко ошибаетесь.

– Тебя-то она интересует, Гуннар. Иначе бы ты меня сюда не привез.

– В какой-то степени… зачем мне выжившие из ума пенсионеры, которые болтают на всех углах невесть что? У меня на Лонгвик большие планы, сейчас в строительной комиссии лежит большой проект. Предстоят серьезные инвестиции. Шестьдесят участков на продажу в ближайшие полгода… ты хоть соображаешь, что это за деньги?

Герлоф кивнул – очень даже соображаю.

– Я тебе уже сказал – никто, кроме меня, не знает. Ни Йон, ни дочь.

– Это очень благородно с твоей стороны, Герлоф, – все взять на себя, – спокойно, даже добродушно улыбнулся Юнгер. – И знаешь, я тебе верю.

– А Веру Кант ты тоже прикончил?

– Да ты что? Она с лестницы свалилась и сломала шею. Я так слышал. Я вообще никогда никого не убивал.

– Ты убил Эрнста Адольфссона.

– Нет… Мы поспорили – это да. Потом спор перешел в ссору.

– И он столкнул одну из своих скульптур с обрыва…

– Да, именно так. Он меня толкнул, потом я его толкнул – и он оступился, полетел с обрыва… хотел удержаться, ухватился за эту церковь каменную, а она его там и накрыла. Несчастный случай, полиция права.

– Ты убил Нильса Канта.

– Нет.

– Значит, не ты, а Мартин. А Йенс? Кто из вас убил Йенса?

Улыбка исчезла с лица Юнгера. Он посмотрел на часы и повернулся.

– Йенса кто убил, я спрашиваю? Он наткнулся на вас в альваре… в тумане. Чем Йенс-то был вам опасен? Пятилетний мальчонка?

– Оставим эту мрачную тему, Герлоф. Мне пора, у меня еще куча дел.

Наверняка так оно и есть. Куча дел. Убить Герлофа – только один из пунктов повестки дня.

Он прикрыл глаза от дождя. Стоять становилось все труднее, долго он не выдержит. Только бы не упасть на колени перед этим подонком… нельзя терять достоинство.

– Я знаю, где драгоценности, – сказал он.

Он с трудом сделал несколько шагов к машине. Подойти бы поближе и шарахнуть палкой по его сволочному «ягуару».

Юнгер, не отпуская дверную ручку, внимательно на него посмотрел.

– Драгоценности?

– Военный трофей. Те, что Нильс взял у убитых немцев. Помоги мне сесть в машину, поедем и заберем.

Гуннар опять улыбнулся и покачал головой.

– Спасибо за предложение. Я сто раз спрашивал Нильса об этом кладе… не столько я, сколько Мартин хотел до него добраться. К тому же неизвестно – может, там просто стекляшки. А мне Вериной земли хватило выше головы.

Он быстро открыл дверцу и устроился за рулем.

Мотор заурчал почти бесшумно.

Юнгер отъехал как раз в тот момент, когда Герлоф подошел совсем близко и уже поднял палку.

Слишком поздно. И опять он пренебрег запретом матери и вслух упомянул черта.

Что он может сделать? Ничего. Он стоял, дрожал от холода и еле удерживался, чтоб не заплакать от бессилия. Палку он опустил. Юнгер даже не удостоил его взглядом – «ягуар» задом выезжал на проселок. Ему было не до Герлофа – вывернул шею и глядел назад.

Машина, мягко покачиваясь, выбралась на дорогу. Юнгер включил передачу. Довольно далеко, у насыпи, он остановился и выбросил портфель и пальто.

В ушах у Герлофа свистел ветер, сорочка насквозь промокла.

Он замерз и ослабел, и понимал, что ему ни за что не дойти не только до Марнеса, но и даже до насыпи, где валялось его пальто.

Осторожно перебирая ногами, чтобы не упасть, он повернулся. Участок, про который рассказывал Юнгер, в пятидесяти метрах, не больше. Там, по крайней мере, можно укрыться от ветра за каменной изгородью.

Ты еще жив, сказал он себе. А раз жив, иди.

И он пошел. Несколько раз терял равновесие, и если бы не палка, упал бы навзничь. Свободную руку прижал к груди – хоть какое-то тепло.

Идти было трудно еще и потому, что тропинка была покрыта неутрамбованной щебенкой – крупной и неровной. Никаких следов машина Юнгера на ней не оставила – там, подальше, может, и есть какой-то след протекторов, но дождь все размоет. Нечего на это надеяться. Появилось ощущение, будто вовсе не Юнгер привез его сюда, а он сам, Герлоф, пришел по своей воле.

«У полиции нет оснований подозревать преступление», вспомнил он газетную рубрику в «Эландс Постен» про замерзшего старика. Точно так напишут и про него, когда найдут. Если найдут…