Скотт Туроу - Судебные ошибки

Старчек спросил, чего ждать дальше, и Мюриэл описала наскоки, которые могут предпринять Артур или его преемник. Все, заверила она, окажутся безрезультатными.

— Артур действительно отошел от этого дела? — спросил Ларри.

— Это решать Артуру. Суд недвусмысленно освободил его.

— По-моему, Артур неугомонный человек. Он не бросит дела.

— Может, и не бросит.

— Ну вот, — сказал Старчек. Они остановились в толчее, и он с волнением взглянул на нее. — Насколько я понимаю, это прощание.

Мюриэл добродушно засмеялась:

— Нет уж, Ларри.

— Нет?

— Тебе придется сражаться, чтобы снова уйти из моей жизни, малыш. Позвони. Нужно выпить, отпраздновать. Серьезно.

Она обняла его. Мастерица работать на публику, как и большинство судебных юристов, Мюриэл придала этому жесту какую-то бесполую сдержанность. Проходившим мимо это не могло показаться чем-то большим, чем подобающее дружеское прощание уважаемых коллег. Но в тот миг, когда она прижалась к его телу, в нем было нечто большее.

— Жду звонка, — сказала Мюриэл. И, отойдя, ласково помахала ему рукой через плечо. То был первый и единственный жест, когда кто-нибудь наблюдавший мог бы назвать ее поведение флиртом. Ларри давно уже получал этот намек, но только тут был совершенно уверен, что не ошибся.

Ослепленный этим жестом, он прошел между высокими дорическими колоннами фасада. Машинально полез за темными очками, потом увидел облачное небо. В воздухе сильно пахло дождем.

Было время, когда он считал это дело полностью завершенным, но тогда не испытывал по этому поводу особой радости. Просто кончились две недели, когда он сидел рядом с Мюриэл в ходе суда над Шлангом в начале девяносто второго года. У них тогда все кончалось, она готовилась выйти замуж за Толмиджа. Во время тех недель приготовлений к суду он надеялся, что одно лишь сидение рядом с Мюриэл образумит ее. Когда этого не случилось, он был так подавлен, что даже не понял, о ком присяжные сказали, что его ждет смерть.

В шутку или флиртуя, Мюриэл несколько недель назад сказала, что ему недостает ее. Если бы она не положила трубку, возможно, он сказал бы какую-нибудь глупость вроде «да». Но ему не хотелось начинать все заново — это походило на выражение готовности броситься с сорокового этажа. Было нелепо, и только. Два понятия — конец Ромми и конец отношений с Мюриэл — означали одно и то же.

С тротуара Ларри оглянулся на массивное кирпичное здание и увидел высеченные в известняке над колоннами слова: «Veritas. Justitia. Ministerium». Если в его приходской школе латынь преподавали на более-менее приличном уровне, это означало что-то вроде истины, правосудия, служения. Он ощутил покалывание по всему телу. Эти слова были по-прежнему верными, по-прежнему обозначали то, к чему он стремился. Заставляли его работать над этим делом, несмотря на личные неприятности и меняющуюся защиту Ромми. Но почему-то, стоя там, Ларри был уверен лишь в одном.

Он по-прежнему был недоволен.

Джиллиан узнала о решении суда только под вечер. Она работала, и Аргентина Рохас, приехавшая на вечернюю смену, рассказала ей, что слышала по радио в машине. Тут Аргентина впервые обнаружила какое-то знание о прежней жизни Джиллиан. Она явно нарушила собственный запрет в надежде принести желанную весть после того, что писали о Джиллиан в газетах в связи с показаниями Эрдаи. Джиллиан нашла в себе силы поблагодарить Аргентину, затем поспешила в комнату отдыха для служащих, чтобы позвонить Артуру.

— Жив, — ответил он, когда Джиллиан спросила, как он себя чувствует. — Вроде бы. — И обрисовал судебное решение. — Не думал, что мне нанесут такой удар.

— Артур, а что, если я приглашу тебя на ужин?

Джиллиан не планировала этого заранее, но ей хотелось утешить его. Она знала, как он мечтает выбраться из квартиры вдвоем. Артур, даже сокрушенный разочарованием, был явно доволен. Джиллиан сказала, что они встретятся в «Спичечном коробке», ресторане в Сентер-Сити, где он мог взять бифштекс с картофелем, свое любимое блюдо. В восемь часов, когда она приехала, Артур уже горбился за столиком, было видно, что на душе у него тяжело.

— Выпей, — предложила Джиллиан. Когда они бывали вместе, он отказывался от выпивки ради нее, но если существовал человек, нуждавшийся в порции крепкого шотландского, это был Рейвен.

Артур привез ей копию судебного решения, но не позволил почти ничего прочесть, пока не излил душу. Он несколько раз говорил ей, что они проиграют дело, но реальность проигрыша оказалась невыносимой. Как могли судьи так поступить?