Дэвид Балдаччи - Абсолютная власть

— Но вы же приходили к нему домой той ночью? Зачем?

Кейт пожала плечами. Она решила не упоминать о разговоре с Джеком. Скрывала ли она тем самым улики? Может быть.

— Не знаю. — Отчасти это было правдой.

— Странно, Кейт. Вы производите впечатление человека, который всегда знает, что делает.

Перед ее глазами возникло лицо Джека. Она раздраженно отогнала видение прочь.

— Значит, вы ошибаетесь, лейтенант.

Фрэнк церемонно закрыл записную книжку и подался вперед.

— Мне действительно необходима ваша помощь.

— Зачем?

— Пусть это останется между нами: меня больше интересуют результаты, чем юридические тонкости.

— Забавно, что вы говорите подобное прокурору.

— Я не хочу сказать, что играю не по правилам. — Фрэнк, наконец, сдался и достал свои сигареты. — Я имею в виду, что предпочитаю идти к цели по пути наименьшего сопротивления. Одобряете?

— Одобряю.

— По моим сведениям, хотя вы и ненавидите своего отца, он по-прежнему тоскует по вас.

— Кто вам сказал?

— Господи, я же следователь. Так это правда или нет?

— Не знаю.

— Черт возьми, Кейт, не играйте со мной в эти дурацкие игры. Правда это или нет?

Она со злостью примяла свою сигарету.

— Правда! Теперь вы довольны?!

— Пока нет, но я близок к этому. У меня есть план, как выкурить его оттуда, где он скрывается, и я надеюсь на вашу помощь.

— Не думаю, что я в состоянии помочь вам.

Кейт знала что за этим последует. Она видела это в глазах Фрэнка.

На изложение плана ему потребовалось десять минут. Три раза она сказала «нет». Получасом позже они все еще сидели за столом.

Фрэнк откинулся на спинку стула, а затем резко подался вперед.

— Послушайте, Кейт, если вы не сделаете этого, то у нас не будет никаких шансов найти его. Если все так, как вы говорите, и мы не сможем построить обвинение, то его выпустят на свободу. Но если он виновен, и мы сможем это доказать, тогда, черт побери, даже не заикайтесь о том, что ему все должно сойти с рук. А теперь, если вы считаете, что я не прав, я отвезу вас домой и забуду, что встречался с вами, а ваш старик сможет продолжать безнаказанно красть… и, возможно, убивать. — Он в упор взглянул на нее.

Она открыла рот, но слов не последовало. Ее взгляд блуждал за его спиной, где возник зыбкий образ из прошлого, а потом внезапно исчез.

Почти тридцатилетняя Кейт Уитни была совершенно не похожа на малыша, заливисто смеющегося, когда отец подбрасывал ее в воздух, или на девочку, поверяющую ему важные тайны, которыми она не поделилась бы ни с кем другим. Она стала взрослой и уже долго жила самостоятельно. Кроме того, она была государственным прокурором, поклявшимся быть верным закону и Конституции. Она должна была следить за тем, чтобы каждый преступник понес заслуженное наказание, независимо от того, кем бы он ни был и чьим бы родственником ни являлся.

И затем у нее в уме возник еще один образ. Ее мать смотрит на дверь, ожидая, что он вернется домой. Беспокоится за него. Навещает его в тюрьме, составляет списки вопросов, по которым с ним нужно поговорить, наряжает Кейт перед этими свиданиями, все более радуется по мере того, как срок подходит к концу. Как будто он не вор, а какой-нибудь герой, спасающий человечество. Ей вспомнились жестокие слова Джека. Он сказал, что вся ее жизнь — это ложь. Он ожидал, что она посочувствует человеку, бросившему ее. Как будто обидели не ее, а Лютера Уитни. Что ж, Джек может катиться ко всем чертям. Она благодарила Бога, что отказалась выйти за него замуж. Человек, который так оскорбил ее, заслужил отказ. А вот Лютер Уитни заслужил все то, что ему предстояло. Может, он не убивал эту женщину. А может, и убил. Не ее дело это решать. Ее работа — сделать так, чтобы решение могли принять присяжные. В любом случае, место ее отца в тюрьме. По крайней мере, там он не причинит никому вреда. Не сможет опять разрушить чью-то жизнь.

Это были ее последние размышления перед тем, как она согласилась помочь полиции поймать своего отца.

Когда они встали, чтобы выйти на улицу, Фрэнк ощутил укол совести. Он был не совсем честен с Кейт Уитни. Более того, он попросту солгал, умолчав о том, что в деле есть более важные моменты, чем вопрос о поимке Лютера Уитни. Его чувство удовлетворения от достигнутого успеха было омрачено. Как и всем остальным людям, блюстителям закона иногда приходится лгать. От этого не становилось легче, в особенности если учесть, что он солгал человеку, который заслуживал уважения и которому он теперь глубоко сочувствовал.