Патриция Корнуэлл - Все, что остается

Я позвонила Марино и ввела его в курс дела.

— Ты, должно быть, смеешься, — сказал он.

— Ты можешь проверить, не поднимая шума? Не хочу, чтобы кто-нибудь догадался, ведь все может оказаться сущей чепухой. Однако это случилось на территории, находящейся под юрисдикцией Вест-Пойнта, а это весьма интересно. Тела второй пары были обнаружены недалеко от Вест-Пойнта.

На следующее утро, когда я заканчивала обследование тела четырнадцатилетнего подростка, сброшенного с кузова грузовика за день до этого, появился Марино.

— Наверное, я принес не совсем то, что ты ждешь. — Марино, принюхиваясь, подошел ближе к столу.

— У него в кармане брюк был пузырек с жидкостью после бритья. Он разбился при падении на асфальт, поэтому такой запах. — Я кивнула на одежду, лежавшую рядом.

— «Брут»? — спросил он, вновь потянув носом воздух.

— Думаю, да, — рассеянно ответила я.

— Дорис обычно покупала мне «Брут». А один раз она подарила мне лосьон «Обсейшн», можешь поверить.

— Что ты нашел? — спросила я, продолжая работать.

— Кличка собаки — Проклятый, готов поклясться, что это правда, — сказал Марино. — Принадлежала одному старикашке, некоему мистеру Джойсу, жившему в Вест-Пойнте.

— Удалось выяснить, почему собаку привезли к нам?

— Никакой связи с другими делами. Думаю, старику сделали одолжение.

— Ветеринар, должно быть, находился в отпуске, — ответила я, поскольку такое случалось и раньше.

С другой стороны нашего здания располагался Центр здоровья животных, оснащенный моргом, где проводили вскрытие животных. Обычно туши животных направляли ветеринару. Но иногда бывали исключения. Когда отсутствовал ветеринар, нас просили оказать помощь, и судебный эксперт проводил вскрытие и составлял соответствующие справки. Мне также приходилось вскрывать собак, подвергшихся пыткам; кобыл, ставших жертвами атак сексуальных извращенцев, и отравленных цыплят, подброшенных в почтовый ящик судье. Люди были столь же жестоки по отношению к животным, как и по отношению к себе подобным.

— У мистера Джойса нет телефона, но мой знакомый говорит, что он все еще живет в своей хижине, — сказал Марино. — Я подумал: может, сходить к нему в гости, уточнить. Хочешь, пойдем вместе?

Я взяла новый скальпель и подумала о заваленном бумагами столе: о делах, ожидавших моего приговора, телефонных звонках, на которые я еще не ответила, и о тех, которые предстояло сделать.

— Возможно, — сказала я безнадежно. Он колебался, словно ждал чего-то.

Взглянув на него, я заметила: Марино подстригся. На нем были брюки цвета хаки с подтяжками и твидовый пиджак, выглядевший новым. Галстук был чистым, то же можно было сказать и о светло-желтой рубахе. Даже ботинки начищены до блеска.

— Ты с головы до ног потрясающе симпатичен, — проговорила я, как гордая мать.

— Да, — усмехнулся он, покраснев. — Роза, столкнувшись со мной в лифте, свистнула. Было довольно смешно. Уже много лет женщины не свистели, увидев меня, за исключением разве Милашки, но Милашка не в счет.

— Милашка?

— Сшивается на углу Адама и церкви. Я встретил как-то раз Милашку около парка, ее также знают под именем Мама Сумасшедшей Собаки. Она была чертовски пьяна, и я почти споткнулся об ее зад. Имел неосторожность привести ее в чувство. Она же набросилась на меня, как бешеная кошка, и ругалась всю дорогу. Теперь каждый раз, когда я прохожу на расстоянии квартала от нее, она кричит, свистит, задирает юбку.

— И ты решил, что больше не представляешь интереса для женщин, — подытожила я.

Родословная Проклятого была темной, хотя совершенно очевидно, что в генетическом коде, унаследованном им от предков, сохранились лишь самые худшие черты собачьей породы.

— Выходил его, когда он был щенком, — сказал мистер Джойс, взглянув на фотографию собаки, которую я прихватила с собой из дела. — Он заблудился, понимаете. Появился у черного входа как-то утром, я пожалел его, бросил ему кое-какие объедки. После этого уже не мог от него отделаться.

Мы сидели за столом на кухне в доме мистера Джойса. Солнечный свет едва проникал через пыльное окно поверх забрызганных занавесок, из водопроводного крана капала вода. За пятнадцать минут, проведенных в обществе мистера Джойса, он не сказал ни одного доброго слова о своей убитой собаке, и тем не менее я разглядела тепло в его старых глазах, а грубые руки, задумчиво поглаживавшие край кофейника, были способны на ласку.