Тесс Герритсен - Клуб Мефисто

– А для чего служили эти стены раньше? – поинтересовался немец.

Лили классифицировала его как человека делового. Ему было примерно шестьдесят, и он прекрасно говорил по-английски, да и пальто на нем было превосходное – от "Берберри". А вот его жена, как показалось Лили, изъяснялась по-английски не очень, потому как за все утро не проронила почти ни слова.

– Когда-то, еще во времена Нерона, это были фундаменты зданий, – пояснила Лили. – Но во время великого пожара шестьдесят четвертого года от Рождества Христова все дома в округе сгорели дотла.

– Это во время того пожара Нерон играл на скрипке и глядел, как горит Рим? – спросил американец.

Лили улыбнулась, поскольку этот вопрос она слышала уже добрый десяток раз и почти всегда наверняка знала, кто из ее подопечных его задаст.

– На самом деле Нерон не мог играть на скрипке. Этого инструмента в те времена еще не было. Говорят, когда горел Рим, он играл на кифаре и пел.

– А после обвинил в поджоге христиан, – прибавила жена американца.

Лили выключила фонарик.

– Ну все, давайте двигаться дальше. Нас еще ждет много интересного.

И она двинулась вперед по сумрачному лабиринту. Наверху улицы были запружены гудящим транспортом и торговцами, предлагавшими открытки и всякие безделушки туристам, слонявшимся по руинам Колизея. А здесь, под базиликой, слышался только рокот нескончаемого речного потока да шуршание плащей ее подопечных, следовавших за нею по мрачному туннелю.

– Такой вид кладки называется opus reticulatum [28], – указав на стены, пояснила Лили. – Каменщики чередовали кирпичи с туфом.

– Туфтом? – снова заговорил американец. Все дурацкие вопросы исходили от него. – Это от слова "туфта", что ли?

Засмеялась только его жена. Пронзительным смехом, похожим на ржание веселой кобылы.

– Туф, – проговорил англичанин, – это спрессованный вулканический пепел.

– Совершенно верно, – подтвердила Лили. – Римляне часто использовали его для своих построек.

– Как так получилось, что мы никогда про него не слыхали? – спросила мужа американка, всем своим видом давая понять: раз они о чем-то не знают, этого просто не существует.

Даже в темноте Лили заметила, как англичанин закатил глаза. Она только удивленно пожала плечами.

– Вы же американка, правда? – обратилась дамочка к Лили. – Мисс!

Лили промолчала. Она не любила личных вопросов.

– На самом деле, – соврала она, – я канадка.

– А вы-то сами знали, что такое туф, до того как стали экскурсии водить? Или это специальное европейское слово?

– Большинство американцев действительно не знают такого понятия, – признала Лили.

– Ну вот, видите. Я и говорю, чисто европейское словечко, – проговорила дамочка, вполне довольная собой. Раз американцы чего-то не знают, значит, это вряд ли что-нибудь важное.

– А здесь, – походя заметила Лили, – вы видите все, что осталось от виллы Тита Флавия Климента [29]. В первом веке от Рождества Христова здесь тайно собирались христиане, еще до того как их признали открыто. А в ту пору это был всего лишь ранний культ, только-только начинавший распространяться среди жен благородных граждан Рима. – Она снова включила фонарик, чтобы привлечь внимание подопечных и указать дорогу. – А сейчас мы направляемся в самую примечательную часть руин. Ее обнаружили лишь в тысяча восемьсот семидесятом году. Там мы увидим тайное языческое святилище.

Они прошли дальше по коридору – и вот уже из мрака прямо перед ними выступили коринфские колонны. Это был притвор храма, обрамленный каменными скамьями и украшенный древними фресками и лепниной. Подопечные Лили прошли в глубь святилища, миновав две затемненные ниши – место обрядов посвящения. Там, в наземном мире, время изменило и городские улицы, и очертания городских построек – здесь же, в древней пещере, оно словно застыло. Здесь по-прежнему красовались вырезанные на стенах картины – Митра, убивающий быка. Здесь все так же слышались из тьмы отзвуки бегущей в реке воды.

– Когда родился Христос, – сказала Лили, – культ Митры уже существовал, его веками исповедовали персы. А теперь давайте вспомним историю жизни Митры, какой представляли ее себе персы. Для них он был богом, провозвестником истины. Родился Митра в пещере в день зимнего солнцестояния. Мать Митры Анахита была девственницей, и при рождении его присутствовали пастыри, принесшие ему дары. У него было двенадцать учеников, и они сопровождали его во всех странствиях. Похоронили Митру в гробнице, а вскоре он воскрес из мертвых. И его воскрешение каждый год праздновали как возрождение. – Она замолчала, выдерживая паузу для вящего впечатления, и обвела взглядом лица туристов. – Не кажется ли вам эта история знакомой?